Дневник «На игре». День сорок второй: Взрывы под Подольском, часть 2

18.10.2009 …Около четырёх часов утра приехали пожарники и машина реанимации, к половине пятого заминировали казарму, а без двадцати пять разбудили спящего Серёжу Чиркова и напомнили ему, что он актёр, играет тут Вампира, и щас полезет на вышку, где будет стрелять из гранатомёта.
Одна из гримёрш старательно расчёсывала длинноволосый парик, который будет на каскадёре – дублёре Марины Петренко, а вторая активно мазала гримом ещё не проснувшегося толком Серёжу.
— Мне такой страшный сон приснился… — вдруг открыл глаза Чирков. — И не спрашивайте, что мне снилось. Сам не помню. Но было страшно.
Никто его ни о чём и не спрашивал. Ибо за десять секунд до этого продюсер и два режиссёра громко крикнули в микрофон: «Тишина на площадке! Услышу хоть слово — убью!» Но Чирков этот момент пропустил, и теперь интересовался происходящим:
— Это что такое? — он потрогал висящий перед его лицом парик с причёской «Горшочек маслица для бабушки».
— Парикан кого-то из дублёров, — шёпотом ответила гримёрша, и боязливо оглянулась по сторонам.
— Фигасе парикан… — протянул Чирков. — Похож на презерватив «Эдита Пьеха».
Тут я басисто хохотнула, за что сразу выхватила три пачки люлей от продюсера и двух режиссёров сразу. Кстати, уже неделю почему-то не смеюсь. С тех пор. Прям как отрезало.

Бутафорская казарма

Чиркова закончили гримировать, после чего он сразу попал в руки костюмерам, которые принялись вешать ему на ногу какую-то кобуру. Точнее сказать не могу — в темноте не разглядела. Причём, продюсер настаивал на том, чтобы от Чиркова отстали, ибо кобура и вообще Чирковская нога в кадр не попадёт, но костюмеры всё-таки решили не рисковать. Второго дубля со взрывом не будет.
Кобура застёгиваться не желала. Костюмеры нервничали:
— Серёж, просто она под твоего дублёра была застёгнута, а у него нога тоньше, чем у тебя.
— Ну слава Богу… — Чирков обрадовался. — Хоть кто-то тут есть тоньше меня.
На этом смех и юмор закончились, и Серёжа полез на вышку, стрелять из «Мухи».
— Отойдите нафиг подальше! — крикнул в микрофон Максим Малинин. — Я вам говорю! Куда вы прям в эпицентр лезете?!
Пятьдесят любопытных ног сделали один шаг назад. А любопытные руки продолжали сжимать камеры, телефоны, и фотоаппараты, глядя в видоискатель любопытными глазами.
Я б тоже посмотрела. Только у меня именно сегодня накрылся тазом фотоаппарат. О чём я, собственно, всю смену и сокрушалась, доведя минимум пятерых людей до состояния нервного срыва.
Без двух минут пять утра.
На площадке работают две камеры: одна за спиной Чиркова, на вышке, вторая нацелена на казарму. Которой осталось жить две минуты. Но она об этом не знает.
Ровно в пять раздался голос Максима Малинина:
— Джип поехал! Поехал джип!
И на площадку влетел тот самый джип, в котором ранее сидела Рита, а теперь сидит каскадёр в парике. Через десять секунд последовала команда:
— Взрыв!
И раздался взрыв.
Блин, это надо видеть собственными глазами… Не знаю какими нас словами крыли проснувшиеся в пять утра жители Подольска, но подозреваю, что самыми последними. Грохот был неимоверный. Пламя столбом метнулось в небо, осветив не только весь овраг, но и добив, по-моему, аж до Красной Площади. В стороны полетели горящие обломки, и любопытный народ инстинктивно дёрнулся вперёд, на что заметивший это движение Малинин громко закричал в микрофон:
— Куда вы, бл…, лезете??!! Отойдите назад, пока не потушили!
Огонь потушили очень быстро, что меня опечалило. Зрелище было красивое.

Марина Петренко (Рита) на съемочной площадке

Обернувшись, я наткнулась глазами на очень грустного осветителя.
— Что случилось, Николай? — Я решила проявить товарищеское участие. — Тебе упал на балду обломок? Ты тоже сломал фотоаппарат? Нет прежней свежести? Ты хочешь поговорить об этом?
— Я не видел взрыва, — мрачно ответил Коля, и влажно блеснул голубым глазом.
— Как ты мог его не видеть??!!!
— Очень просто. Мне костюмеры сказали, что вначале в казарму должен врезаться джип, а уже потом будет взрыв… — секундная пауза, глаз блестит. — Короче, я джип в это время снимал.
Сказать честно — меня разобрал нездоровый ржач, на который Коля предсказуемо обиделся, и теперь более не считает меня своим товарищем.
— Всем спасибо, смена окончена, — раздался голос продюсера, и на площадке начался движняк: кто-то кинулся убирать аппаратуру, кто-то направился к своей машине, кто-то носился по оврагу с криками «В Беляево кто-нибудь едет? Меня подкинете?»
Наступило утро нового дня…
Мы не прощаемся с Подольском. Впереди ещё несколько ночных смен, последняя из которых закончится полным разносом базы.
Вот этот момент я не пропущу ни за что.
Хотя понимаю, что придётся покупать новый фотоаппарат…

У меня есть ощущение, что Лида в своих носочках так замерзла, что у нее уже спутались съемочные дни. Потому что не было такого, чтобы джип влетал в казарму, и тут же следовал взрыв. Джип, влетающий в казарму – это один кадр. А взрыв казармы – это совсем другой кадр, который снимался в другой день. А взрыв бункера – это третий кадр, который снимался в третий день. Поэтому в одну и ту же смену мы не снимали въезд джипа в казарму, и взрыв этой самой казармы. Так что история об осветителе, который снимал джип и поэтому не снял взрыв – это уже, видимо, Лидина фантазия, у которой в голове смешались несколько съемочных дней… Что, кстати сказать, и не удивительно. Говорят, что есть «совы», и есть «жаворонки»… Но ведь «жаворонки» – это те, кто в первой половине дня чувствуют подъем бодрости, а «совы» – те, кто этот самый подъем чувствуют во второй половине. Но, по-моему, практически нет людей, которые бы были приспособлены к ночному образу жизни. Я, например, «сова». И первая, вторая, третья смены ночных съемок переносятся еще нормально, но вот потом уже в голове что-то такое происходит, и организм как-то по-другому начинает функционировать. Ты начинаешь путаться, начинаешь что-то забывать… Мы специально попросили, чтобы нас с Владиславом Гурчиным и Максимом Малининым поселили поближе к съемочной площадке, поскольку от Подольска до Москвы ехать где-то полтора часа. То есть, если бы мы в семь утра заканчивали смену, то полтора-два часа мы бы ехали домой, ложились бы спать, просыпались бы в пять часов вечера и опять полтора-два часа ехали на площадку. И поэтому нас поселили в каком-то желудочно-кишечном санатории, недалеко от этого карьера… И было очень забавно, когда там ходят бабушки и дедушки и пьют минеральную водичку, а тут вдруг заходят два здоровенных жлоба (Владислав Гурчин и второй оператор Юрий Литвинов), садятся за стол, едят эту диетическую котлетку и просят принести им добавки. Однажды какой-то дедушка, сидевший за соседним столиком, спросил у нас: молодые люди, а вы спортсмены, на сборах здесь? Но безусловным плюсом было то, что там было очень тихо, поэтому, когда нас привозили со смены, мы сразу же ложились спать, и никто нам не мешал. Но все равно после нескольких дней такой жизни ты чувствуешь, что начинаешь теряться во времени и пространстве. Поэтому, мне кажется, что и на Лиду это подействовало.

Дублер Марины Петренко

В связи с этим дело было так. Сначала мы снимали выстрел из гранатомета, а потом уже отдельно снимали взрыв казармы. Причем пиротехникам в данном случае надо было очень хорошо поработать, поскольку сначала ведь в казарму влетает заряд, разбивая стекла, потом внутри происходит первый взрыв (взрывается заряд), а потом уже в казарме детонируют, находящиеся в ней, боеприпасы, в результате чего происходит еще один взрыв – более сильный. Сложность всего этого была в том, что казарма ведь была декорационной – то есть, пустотелой. А взрыв должен был быть объемным. Поэтому около каждого окна наши пиротехники ставили мортиры, забивали их пиротехническим зарядом, добавляли какое-то тряпье, мусор, цементную пыль, горючие смеси… На все это у них ушло четыре часа. Мы в этом время выставляли четыре камеры, и когда они закончили, начали снимать. Я сижу около монитора, происходит взрыв… И вот одновременно вокруг меня человек пять, включая и меня самого, в один голос говорят: ни х…я себе! Потому что действительно взрыв был неожиданно сильный. Мы ведь привыкли иметь дело с киношной пиротехникой, но в этот раз жахнуло так, что действительно содрогнулись стены карьера. Мы переглядываемся, и я думаю: да уж… нам через несколько дней взрыв бункера снимать, поэтому если у них так жахнула маленькая казарма, то, что же тогда будет, когда дело дойдет до бункера. И что касается бункера, то хочу сказать, что его пиротехники заряжали целый день. И там главная проблема была в том, чтобы он «не зевнул» во время взрыва. Поскольку он тоже был пустотелый, то была вероятность того, что во время взрыва стенки бункера могли разойтись и схлопнуться. Но пиротехники очень хитро расставили там свои мортиры, поэтому взрыв тоже получился отличным.

Вышки тоже взрывали

Надеюсь, что наши взрывы совсем не мешали жителям Подольска, поскольку этот карьер был в стороне от жилых построек. Рядом с ним был только цементный завод, что очень мешало нам, потому что цементная пыль устилала всё дно этого карьера, и после дождя начинала как-то очень ядовито пахнуть. И у всех у нас был жуткий аллергический насморк с чиханием, поэтому все салфетки, которые были в буфете, уходили на то, чтобы сморкаться. Не полезная, в общем, для здоровья история.

Взрыв бункера

Сообщение

Ссылка Цитата Спойлер

Для отправки комментария необходимо зайти на сайт под своим именем. Введите ваши данные в соответствующие поля ниже. Если у вас ещё нет логина и пароля, пожалуйста, зарегистрируйтесь.
E-mail:
Пароль: