Джеймс Мэнголд решил немного порассуждать о том, чего же зрителям ждать от «Росомахи II*» после стольких пертурбаций, связанных то с постоянными заменами постановщиков, то с землетрясением в Японии, то с исправлениями в сценарии.
Режиссер говорит о том, что в свое время он поговорил об этом проекте с Дарреном Аронофски и только после этой беседы согласился заняться фильмом. Если бы разговор с ним не состоялся, Мэнголд, скорее всего, отказался бы от работы, потому как дел ему и так хватало, а к «Росомахе» он относился с позиции «да кому это надо», да и суета, поднявшаяся в прессе, не способствовала принятию положительного решения. Но семь месяцев спустя он все-таки прочел сценарий и понял, что в нем есть потенциал; да и тот факт, что работать предстояло с Хью Джекменом, знакомство с которым состоялось еще на съемках ленты «Кейт и Лео», также сыграл свою роль.
— Фильм о том, как Логан растерялся от собственной уникальности и обособленности японской культуры, в которой он оказался, от культуры гангстеров, культуры ниндзя, — говорит Мэнголд. — Это фильм о герое, который задает очень важные и интересные вопросы, начиная с «как я до этого докатился» и заканчивая «что значит быть бессмертным». Что такое «жить вечно», если знаешь, что потеряешь всех, кто тебе близок и дорог? Их либо убьют у тебя на глаза, либо их заберет естественная старость. Каково это — спасать человечество от совершаемых им ошибок, и делать это постоянно? Какова плата за такое вот франкенштейновское бессмертие?
Мэнголд называет «Росомаху II*» супергеройским кино на иностранном языке; не только потому, что половина героев картины будет говорить по-японски, но и потому, что это приключения уникального героя в еще более уникальной и не до конца понятной ни ему самому, ни зрителям среде. И в то же время это и детектив, и экшн, и драма, и нуар. Хочется надеяться, что намерения режиссера и сценариста и конечный результат совпадут хотя бы процентов на девяносто.
