Джоэл Киннаман, утвержденный на главную роль в «Роботе-полицейском*», рулить которым поставлен Хосе Падилья, неожиданно раскрыл несколько любопытных фактов, касающихся как будущего фильма вообще, так и его режиссера в частности.
В характере Робота-полицейского, говорит актер, будет гораздо больше человеческого, более того — Джоэль обещает, что зрители увидят лицо главного героя.
— Я не нижней челюстью буду играть. Костюм и его внешний вид пока еще прорабатывается, но шлем спереди будет прозрачным. Будут видны его глаза.
Вот такое вот необычно решение. В то время как судье Дредду наглухо закрывают лицо, непредусмотрительно раскрытое в картине 1995 года, новый Робокоп свою внешность, а значит, и свою личность прятать не собирается. Или же дело ограничится лишь «смотровой щелью», и голова героя будет выглядеть примерно так, как у ниндзя в японских боевиках? Вопрос требует уточнения, но думается все же, что именно так и планируется.
Киннаман также обещает, что под руководством такого крутого парня, как Падилья, картина будет более приближена к реальности, по большей части благодаря тому, что отец постановщика был серьезным ученым, что не могло не повлиять на отпрыска.
— Нейронаука сейчас задается вопросом: «А в человеческом ли мозгу хранится то, что мы называем интеллектом?» И выясняется, что это не совсем так. У тела также есть свой интеллект, и в этом смысле мы в гораздо большей степени органические существа. Мозг — это не центр управления полетами, который всем руководит. Поэтому Робокоп будет гораздо больше похож на человека. Первый фильм — одна из моих самых любимых картин. Обожаю его. Конечно, у Верхувена была своя, особая тональность, которой у нашей ленты не будет. Ведь мы во многом смотрим на него другими глазами. Конечно, многое из оригинала останется, но в нашем случае для Алекса Мерфи и особенно для Робокопа появится гораздо больше актерских задач. Будет непросто.
Знаменитая сцена расстрела Алекса Мерфи бандитами в фильме также останется, хотя Киннаман обещает, что выглядеть она будет иначе. И еще одной общей чертой, объединяющей ленту Падильи с оригинальной картиной Верхувена, станет присутствие в этой истории политической сатиры.
