Интервью с Дмитрием Киселевым и Александром Войтинским | «Черная молния»
автор Денис Данилов | 20.01.2010
На море правильно говорят, что капитан на судне может быть только один. Но в случае «Черной молнии» срабатывает исключение — за режиссерским пультом стоят сразу два человека: давний партнер Тимура Бекмамбетова по рекламным и музыкальным роликам Александр Войтинский и профи второй съемочной группы и монтажа Дмитрий Киселев, дебютирующие в качестве рулевых полнометражного проекта.
Александр Войтинский сработался с Тимуром Нуруахитовичем еще в 1991 году, основав студию по производству телерекламы. Позднее он снимал клипы «Зверям», включая тот, что обратил взор искавшего актрису в «Обитаемый остров» Федора Бондарчука на модель Юлию Снигирь, а их монтажом заведовал Киселев. Еще Дмитрий (с Эльдаром Салаватовым и двумя другими режиссерами) возглавлял вторую группу «Ночного дозора» и ассистировал Бекмамбетову на всех его последующих проектах. Втроем Тимур, Александр и Дмитрий создали тот фирменный стиль Bazelevs, который мы называем «бекмамбастером».
— На съемках «Черной молнии» вы делили обязанности — Александр отвечал за актерские сцены, а Дмитрий за экшн. Я не говорю, что кто-то из вас лучше, а кто-то хуже, но каждый обладает собственным режиссерским почерком. Как вы искали баланс, чтобы картина не выглядела разностильным лоскутным одеялом
— [А.В.] (Смеется) Независимо от того, у кого какой почерк, все говорят: ну вот, типичное кино от Бекмамбетова! Никто, кроме него так не умеет снимать Москву! А он на этот же вопрос отвечает «Вообще-то в 99% случаев меня даже не было на площадке».
— [Д.К.] Как и на предыдущих фильмах! (Смеется вместе с Александром). На самом деле, конечно, Тимур участвовал в процессе, и является таким общим знаменателем: все-таки он продюсер, он корректирует какие-то вещи, но при этом не диктует свою волю. Он дал нам возможность сделать именно то, чего мы хотели. Плюс помимо съемок существует еще большой и сложный процесс монтажа, в котором мы Сашей участвовали вместе. У нас с ним многолетний опыт работы именно на монтаже, ведь сначала я собирал клипы «Зверей», потом он давал какие-то советы по обоим «Дозорам». В принципе, это и есть то, что все называют «почерком Бекмамбетова», просто сейчас мы сделали все тоже самое, но с гораздо большей ответственностью. Иногда до мистического доходило. Был случай, когда нам обоим прислали музыкальный файл. Мы сидим в кабинете, наши столы — друг напротив друга, и в процессе разговора я думаю: «Дай-ка я поставлю его Саше!» Включаю, мы продолжаем разговаривать, и вдруг понимаем, что возник какой-то странный стерео-эффект. Саша выключает компьютер и оказывается, что мы синхронно с точностью до доли секунды запустили один и тот же трек на двух разных машинах! Наверное, это был знак — причем в самом начале работы — что мы на одной волне и думаем одинаково.
— [А.В.] Я думаю, для кого-то это могло бы стать проблемой — ведь вся команда, выходит, владеет одним киноязыком. Мы сформировали друг друга, и если бы мы работали в авторском кино, то наверняка очень переживали, что не отличаемся друг от друга. Но, слава богу, мы в мейнстриме, и нам это неважно. Это все равно, как если бы Табаков сказал: «Что-то я одним и тем же голосом все время говорю, может, мне его изменить? Что-нибудь новенькое попробовать?»
— Когда вы к фильму приступали, то могли выбирать из трех разных проектов. Вы взяли превратившуюся в «Черную молнию» «Черную “Волгу”» про стритрейстинг. А про два других не расскажете?
— [Д.К.] Сложно сейчас вспомнить. Одним из них, кажется, был «Восток». Так как Тимур родом из города Гурьев, его очень тронул тот сюжет про человека, который раньше служил в органах, был такой супер-кэгэбэшник, и вот он отошел от дел и живет в маленьком восточном городе. И так получается, что он оказывается внутри переплетений сложной интриги, которая, в конце концов, выходит на мировой уровень с похищением дочери президента некой восточной страны. И он сам все как-то разруливает.
— [А.В.] Да, что-то вроде «Белого солнца пустыни».
— [Д.К.] Точно. Но мы его остановили, потому что там получилось так, что в современном мире очень сложно представить себе тот шарм, который есть в «Белом солнце…» — свободу, какую-то вседозволенность и то, что все зависит от одного человека. Очень тяжело оставить этот сюжет в реалистичной форме и при этом сохранить необходимый шарм. А другим проектом была «Красная звезда» — большой фэнтези по комиксу. Это было еще в 2006-м, мы ее разрабатывали до «Вонтеда». Делали превизы даже, рисовали концепт-арты.
— То есть, вопрос стоял — либо «Вонтэд», либо «Ред Стар»?
— [Д.К.] Ну, скорее «Красная звезда» была менее реалистична, чем «Особо опасен», но Тимур ею очень загорелся в тот момент. Встречался с создателями, активно обсуждал. Вопрос с проектом по-прежнему открыт, потому еще не до конца понятно, как его делать — full-CG или съемочно.
— А как «Черная “Волга”» стала «Черной молнией»?
— [А.В.] Настало время супергероев! (Смеется) Просто если проанализировать тенденции мирового кино, то можно увидеть, какие жанры востребованы аудиторией. И если аудитория просит — надо ей отвечать. Это было сложное решение, потому что сложно было его защищать. Звучит странно, но трудно было оставить именно летающую «Волгу». Мы долго бились над этим, рассматривали разные варианты, и в результате у нас родилось нечто уникальное, потому что так специально не возьмешь и не придумаешь: а давайте «Газ-21» будет летать!
— [Д.К.] Все, кто слышит это в первый раз, смеется. Им кажется, что это глупость какая-то. Как это — «Волга» летает? Вы с ума сошли! Да, действительно, для того, чтобы пойти на какой-то прорыв, надо вначале сойти с ума, надо принять впечатляющее решение, а дальше просто не отступать и идти до конца. У нас были консультанты из ЦАГИ и физики-теоретики. И вот этот наш бред, в котором «Волга» летает, мы действительно довели до такого состояния, когда поняли, на каких двигателях, при каких условиях, при каких температурах и при каких системах она будет летать. Во многом из-за этого даже пришлось менять какие-то сценарные моменты. Мы понимаем, что зритель придет со скепсисом, что это будет отношение типа «Ну, давайте, сейчас мы посмотрим супергеройское кино, угу. И где же у героя трико, где же у него буква S»?
— [А.В.] Если ты ставишь невозможную задачу, то только тогда и становится интересно. Потому что для того, чтобы ее решить тебе потребуется такое изобрести, что скучно не будет. Тимур сразу увидел потенциал в этой идее. И понял, что будут большие проблемы по реализации: нужен бюджет, нужно очень долго над этим работать, потому что ничего подобного у нас не снималось, и потом ему пришлось убеждать Universal. В общем, был длинный этап подготовки, поступенчатое утверждение синопсисов и промежуточных вариантов сценария. В целом все это делалось с лета прошлого года.
— Сюжет сильно трансформировался, если сравнивать окончательный драфт с изначальной задумкой?
— [А.В.] Идеи, конечно, претерпели изменения. Студия Universal Pictures выходит через Тимура на наш рынок, и, соответственно, технологии изготовления у них другие. В том числе и сценария. Они сказали: «Давайте, все будем делать грамотно», а мы грамотно не умеем, хотя и старались. Это самый важный отрезок производства и поэтому возникало ощущение, что мы все делаем не так. У нас менялись авторы — один, второй, третий — а мы сами все время стояли за их спинами и пытались их рукой выводить «как надо». И вот, вместе с авторами и идеологами нас уже десять человек. Я спрашиваю Тимура: «А в Америке как?», а он говорит — «Там еще хуже». Я впервые ощутил, насколько сложен процесс взаимодействия компании и авторов. Это вообще проблема соотношения продюсерства и авторства. Личность и аудитория. Продюсер всегда представляет аудиторию, а автор представляет себя. И автор эффективен в том случае, если он искренен, если есть дуализм. Продюсер, как делегат от аудитории, может сказать: «Старик, это вот нам не будет интересно», но автора-то прет! И вот здесь есть сложность — чтобы пока его прет по пути к зрителю, с ним шла работа, а когда он говорит: «Все, я ухожу в сторону», — тогда мы должны его менять.
— То есть, Universal вас на каждом чихе контролировали?
— [Д.К.] Контролировали, конечно. Но они ребята довольно чуткие и что нравится в них, так это что они не пропускают никакой халтуры. Даже те места, которые мы оставляли «на потом», думая, что сейчас мы начнем, а потом разберемся в этих деталях, так вот это не проходило. Они хотят от начала и до конца знать, как это все будет выглядеть, и как это будет сниматься. Предполагая, естественно, что во время монтажа какие-то линии будут вырезаны, все равно все краеугольные камни должны быть заложены, а вехи расставлены. Они тщательно отслеживали именно сценарные, структурные моменты. Это, наверное, был основной гнет со стороны Universal — они просто не позволяли где-то там немножечко схалтурить. Так что тут гнет больше конструктивный, нежели деструктивный.
— В промо особый акцент делался на первом фильме о российском супергерое. Но в стране культура комиксов не развита совершенно, почему же вы решили рискнуть?
— [А.В.] Тут вся хитрость в том, что самое сложное — это понять, где причина, а где следствие. У культуры есть миссия, если коротко — она воспитательная. Общество нуждается в направляющих, в каких-то воспитательных маяках. Для массовой культуры это требование безусловно. Там очень простая зависимость: если миссия фильма лежит на пути, на моральной магистрали, то он имеет успех. Именно на пути морали, общественной нравственности, всеобщего интереса, лежат все кассовые фильмы и произведения искусства. Как кино устроено в Америке? Рынок. Он просто пробует, пробует. Раз! Он нашел. Отлично! Пробуем еще раз — не получается. Продолжаем пробовать дальше. На самом деле так выявляются способы вот этот маяк задать, включить свет, на который пойдут люди. Не в кино пойдут, а на свет, на решение нравственной проблемы, которая стоит перед каждым. Все эти решения уже стихийно состоялись в человеческой культуре — хоть в сказках, хоть в религии. Всегда одна и та же история: как измениться, как перестать думать о себе, а начать думать о других. То есть и у комикса, и у нашего фильма общая причина. Это генеральное направление человеческой культуры — находить эти примеры, зажигать маяки. Если с критикой относиться к этому веянию: «Что-то новенькое придумали?» — ну, в каком-то смысле нет. Но нужно ли новенькое? Нужны новые средства, нужен новый язык, новая конкретная история, чтобы рассказать ту же самую старую истину. В этом смысле да, параллели есть, они обязаны быть. Потому что Америка это общество людей, и Россия — это общество людей. И для всего мира это понятно. Смысл в том, что урок должен быть комфортен. Услышан и обязательно понравиться — только тогда он будет усвоен.
— В «Дневном дозоре» одна из самых впечатляющих сцен, это разрушение Москвы. Она так в памяти отпечаталась, потому что ничего подобного про этот город не снимали. И вроде в «Черной молнии» тоже полно предпосылок для внушительного бигбадабума, но дело ограничивается погоней по Тверской. У вас были какие-то масштабные сцены, которые по разным причинам не получилось снять?
— [Д.К.] Количество идей зашкаливает, многие были разработаны. Но в фильм (по различным соображениям) вошла их очень малая часть. Не знаю, может, даже и не стоит рассказывать про эти сцены, но они действительно масштабные — сейчас их готовим для второй части. Задумки такие, что камня на камне не осталось бы.
— [А.В.] Мы должны были взрывать на Красной площади, были превизы.
— [Д.К.] Да, у нас там все взрывалось на Красной площади, и с милицией разборка, и башенные краны падали, которые «Черная молнии» ловила. Засады на крышах домов с гранатометами, с крылатыми ракетами…
— [А.В.] Между прочим, Тимур воевал за то, чтобы мы вообще отрезали весь этот финал.
— [Д.К.] Никто просто не верил, что такое можно потянуть в наши сроки и в наш бюджет. То есть, реально у нас всегда стояла проблема: нам приходилось до крика доказывать, что мы это сделаем. И после того, как мы это доказали, нам надо было это реализовывать. А это отдельный подвиг всех создателей компьютерной графики, потому что они не спали, не ходили домой, просто сидели и работали. За это им, конечно, огромное спасибо: это действительно самоотверженный поступок — довести все до конца — потому что требования по графике мы установили очень высокие.
— В Интернете месяцев восемь назад мелькал превиз погони по загородному шоссе, МКАД, может. Идет машина, переворачивается бензовоз, все взрывается, а «Волга» уезжает — это что-то из невошедшего?
— [А.В.] Это вот как раз история с «Черной “Волгой”». Этому превью уже года три, кажется. Мы его делали перед тем, как «Особо опасен» снимать. Наши графики, которые работали с Тимуром, демонстрировали умения Universal. Те буквально раскрыли рты. Я не знаю, как все было организовано, но большую часть графики делали в России.
— [Д.К.] А в «Черной молнии» у нас задача была такая: взять машину и придумать с ней трюки и спецэффекты. Соответственно, мы просто брали две машинки и начинали ими играть, но только так, как будто они летают, таранят кого-то, что-то цепляют. И основываясь вот на таких простых игрушечных движениях, мы придумывали все. Родились довольно удивительные и визуально уникальные трюки, которые должны зрителя сильно порадовать.
— Мы все прекрасно понимаем, что решение о сиквеле будет принято только по результатам бокс-офиса, что после премьеры вам нужно будет отдохнуть, а на следующий Новый Год Тимур Бекмамбетов готовит новый проект. Итак, вторая «Черная молния» выйдет к 2012-му или вы планируете ее на какую-то летнюю дату?
— [Д.К.] На следующее лето. То есть, мы будем продолжать практически без остановки.
— [А.В.] Но сейчас речь идет о том, чтобы сразу снимать и вторую, и третью серии.
— А сценарий уже готов?
— [Д.К.] Есть сценарные идеи, а сами сценарии пишутся.
— [А.В.] Самое главное, что мы преодолели этот супергеройский рубеж — это была запретная зона. Хорошо, что мы на это решились. Потому что это, как красные флажки для волка — нельзя, вы что?! Куда вы идете на эту территорию, где сильные люди, где большие поступки, где позитив, где самопожертвование?! Не надо, оставайтесь здесь, где маленькие люди, где слабенькие люди, где гаденькие поступки — вот это наше кино! Оно в это превратилось и это национальная катастрофа. В общем, мы этот шаг сделали, и слава Богу. Порвали флажки.
— На мой взгляд, это не столько кино про супергероя, сколько поиск национального героя. Такого, чей плакат можно было бы повесить на стену. Того парня, на которого дети захотят быть похожими.
— [А.В.] Абсолютно верно. Спасибо за добрые слова. Мы еще надеемся, что индустрия пойдет за нами, увидит, что за красные флажки-то можно заходить…
— [Д.К.] Не так это и страшно!
— [А.В.] И оказывается, зрители этого ждут. А вот эти стрелы, которые пускают критики, они не отравленные, оказывается, что со зрителем можно продолжать общаться дальше, рассказывать вот эти городские современные сказки на этом ошеломляющем языке. Так айда туда, давайте это делать! И когда наше российское супергеройское кино разойдется во всю ширь, то мало не покажется! И тогда центр мирового кино наконец-то снова окажется в России.
теги:
интервью, эксклюзив
в блог |
подписаться на rss 
|
