30 сентября 1955 года погиб Джеймс Дин. Прошло 55 лет, а мир до сих пор помнит молодого актера, успевшего сыграть всего-навсего три крупные роли.
Восьмого февраля следующего года имя Джеймса снова окажется в новостях: этот день мог бы стать днем его 80-летия. Но судьбе было угодно распорядиться так, что Дин навсегда остался молодым, и по ее иронии именно смерть — в большей степени, чем рождение — обессмертила его имя. Трагическая гибель на калифорнийском шоссе ускорила то, на что прочим звездам экрана требуются годы, а то и десятилетия. Эта гибель в один миг сделала 24-летнего паренька легендой, и более того — иконой, которой будет поклоняться еще не одно поколение зрителей: от «бунтовщиков без причины», чувствующих близость с созданными актером образами, до паинек-девочек, чьи сердца сбиваются с ритма просто от одного лишь его взгляда.
Биографами подсчитано, что тем Джеймсом Дином, которого мы все знаем и любим, он пробыл всего-навсего последние тридцать месяцев своей жизни. И конечно, совершенно по-особому в этой связи воспринимаются его знаменитые слова «Мечтай так, будто будешь жить вечно. Живи так, будто умрешь завтра», в полной мере соответствующие как амбициям молодого актера, так и той насыщенности, с которой тот проводил каждый свой день. Разумеется, он не собирался умирать. Помимо грандиозных планов, связанных с кино, он учил итальянский, увлеченно фотографировал и рисовал, с удовольствием музицировал, занимался танцами, сочинял стихи и всерьез задумывался о большой прозе. «Актер должен знать все обо всем», — это было его принципом.
Несмотря на то, что Дин только-только познал свой первый серьезный успех, он уже хотел иметь свою собственную компанию — с большим кабинетом и полной независимостью. Он обожал корриду, и сам словно подражал по жизни тореадору: обожал риск, бежал по грани, все время куда-то спешил, но был не только стремительным, но и, по собственным уверениям, всегда предельно осторожным. До последнего момента, во всяком случае.
С Натали Вуд в «Бунтаре без причины»
Все сходятся во мнении, что ключевым событием в биографии Джеймса Дина стала смерть матери. Девятилетний мальчик решил, что та умерла ему в наказание, потому что он «плохой», и это ощущение преследовало с тех пор его все время. Психологическая травма была настолько сильна, что даже спустя годы он начинал свои письма домой со слов «Дорогая мама...». Потеряв жену, отец не возжелал нянчиться с сыном и отправил его на воспитание к родственникам. Джеймс вырос в небольшом фермерском городке в штате Индиана. Непохожий на своих ровесников, он любил животных — за то, что только они принимали его таким, каким он был. И даже позже, уже заведя множество знакомств и приятелей, лучшим другом он считал одного знакомого лабрадора. Преодолевать застенчивость, нелюдимость и одиночество ему помогали уроки рисования, на которых он получал свои лучшие оценки, и занятия в театральном кружке. Только на сцене он мог безбоязненно «быть другим» и потому вкладывал в игру все сердце, всю душу. Его главным плюсом были выразительные глаза, неизменно производившие на учителей неизгладимое впечатление. Сейчас это кажется невероятным, но вообще-то (по крайней мере, в школьную пору) Джеймс носил очки и даже сломал 15 пар, занимаясь в баскетбольной команде.
Как и положено, он был спортивным пареньком: как-то раз победил в прыжках с шестом на городских соревнованиях. Но больше всего его привлекал особый вид спорта — мото- и автогонки. Он отлично разбирался в механике машин, а свой первый мотоцикл купил в 15 лет. Джеймс любил погонять и никогда не упускал шанса лишний разок нажать на педаль газа. Экстремальная скорость была для юноши больше, чем хобби — это была отдушина. Он и будучи уже известным актером продолжал участвовать в гонках и даже занимал призовые места, один раз — первое, в другой — второе. Собственно говоря, и в свой последний день он отправлялся на очередные соревнования. И разогнался, желая по-настоящему опробовать недавно приобретенный Porsche.
Тот самый Porsche Spyder, прозванный Дином «Маленьким ублюдком»
А ведь он даже купил себе лошадь, вроде бы то же самое, но не так опасно, но нет — машины оставались второй его главной страстью. Первой была, разумеется, игра. Он, кстати, порою их объединял: еще в родном городишке брался публично комментировать гонки, подключив микрофон к висевшему на столбе громкоговорителю. Родные вспоминали, что это было у него еще от прадеда, тот страсть как любил рассказывать истории, наследственный талант, короче говоря. Да и чувства юмора Джеймсу было не занимать: любой разговор он предпочитал начинать со смеха — чтоб и себя растормошить, и собеседника. Впоследствии говорили, что он занимал людей в ресторане настолько, что вскоре возникал вопрос: а остался ли кто-нибудь на кухне? Но и сам он запросто мог увлечься каким-нибудь заинтересовавшим его человеческим типом, ради того, чтобы подхватить жест или особенность говора, забывал о том, что за столиком его вот уже полчаса ждет пришедшая вместе с ним девушка.
Так что легко понять, почему юный Джеймс чувствовал себя неуютно в провинции — от жизни ему хотелось большего. Но и в Лос-Анджелесе, где он какое-то время проучился в университете, Дин сперва не нашел того, к чему стремился. Обретать самого себя он начал, пожалуй, только в Нью-Йорке, куда переехал в двадцатилетнем возрасте. Его манил Бродвей, ведь именно там блистали все его кумиры. И, в первую очередь, прогремевший в ту пору Марлон Брандо, законодатель моды, на которого наш герой старался походить решительно во всем: от одежды до походки (за что впоследствии получил от уже состоявшейся звезды «дружеский» совет посетить психиатра). Но для начала предстояло поступить в знаменитую актерскую студию Ли Страсберга, в которой Дин стал самым молодым учеником на курсе.
Большие роли пока только ждали его, но маленькие (чаще крохотные) уже удавались. Началось все с рекламного ролика «Пепси-колы». Беззаботная непосредственность, с которой юноша появился в кадре, не осталась незамеченной, и потихоньку его стали приглашать в популярные сериалы и шоу. Свою первую телероль со словами Дин сыграл в религиозной постановке к Пасхе: ему достался, ни много ни мало, апостол Иоанн. В другой постановке он, заснувший на посту солдат, общался в кадре с самим «президентом Линкольном». Чуть позже ему посчастливилось стать партнером настоящего президента, правда, пока только будущего: Рональда Рейгана. А в следующий раз вместе с Родом Стайгером он упорно искал сыворотку правды. Но не всегда его персонажи были столь же значительными, хотя всякий раз актер старался выжать максимум из отведенного ему минимума. Увы, многие телеспектакли с участием Джеймса Дина не сохранились, телевизионщики успели размагнитить пленки до того, как он стал по-настоящему знаменитым. Однако поклонники актера легко найдут документальные ленты, в которых данный период его творчества освещен достаточно подробно — ныне заархивирована любая тень, сохранившаяся от него на пленке. Вот он, играя однажды заведомо бессловесную роль гостиничного «боя», самовольно одаривает себя парой реплик: говорит незапланированное «да» портье и называет этаж («десятый») лифтеру; а вот с улыбкой протягивает газету самому Хамфри Богарту в кинофильме «Дэдлайн» (1952 г.). Первую же свою роль в кино Дин сыграл у Сэмюэля Фуллера в военной драме «Примкнуть штыки!» (1951 г.), однако в донельзя кратких титрах того времени ему, эпизоднику, не нашлось даже маленькой строчки.
Между тем к молодому актеру пришла столь ожидаемая им сценическая слава, правда, совсем ненадолго. Первый спектакль с его участием продержался всего пять вечеров. Несмотря на коммерческий провал, последовали блестящие рецензии, в том числе и на игру Джеймса Дина. Как результат, появились новые, более крупные и разноплановые роли на телевидении, а затем подоспела и вторая премьера — аккурат 8 февраля, в его 23-й день рождения. Это была инсценировка повести «Имморалист» нобелевского лауреата Андре Жида, в которой Дин сыграл с Джеральдин Пейдж (в будущем признанной одной из величайших актрис Америки). Газетчики вновь не преминули откликнуться лестными похвалами в его адрес, но спустя две недели Джеймс насмерть рассорился с продюсером постановки и покинул сцену, как оказалось, уже навеки. Вместе с одним из своих педагогов по актерской студии он отправился обратно в Лос-Анджелес: режиссер Элиа Казан, посмотрев «Имморалиста», убедился, что Дин как никто другой подходит на роль Кэла Траска в экранизации недавно вышедшего романа Джона Стейнбека «К востоку от рая».
Промо-слайд к фильму «К востоку от рая»
Один из самых первых телеперсонажей Дина говорил со вздохом: «Вот бы кто-нибудь меня любил». Ровно о том же его новая роль, которая станет для актера подлинным прорывом к звездам. Ни о чем так не мечтает Кэл, как о любви: любви отца, предпочитающего другого сына, и любви некогда сбежавшей из семьи, но найденной им матери. О любви мечтал и сам Джеймс (сильным потрясением для него стала свадьба любимой девушки с другим мужчиной), и уже на съемках фильма кинобоссам стало очевидно, что большая зрительская любовь к этому юноше не заставит себя долго ждать. И если в Нью-Йорке Дина преследовала репутация самого проблемного актера в городе, то Голливуд был впечатлен его исполнением настолько, что еще до премьеры картины за Джеймсом закрепилась слава «самой важной молодой звезды года».
И она, эта слава, оправдалась. Лента вышла на американские экраны в апреле 1955 года, а уже в сентябре Джеймс Дин подписал первый в истории Голливуда миллионный контракт. Студия Warner Bros. предложила ему в ближайшие годы сняться в десяти картинах с гонораром по сто тысяч за каждую — недурной скачок, учитывая, что на фильме Казана Дин получал всего тысячу долларов в неделю! К слову сказать, некоторые роли, которые он должен был сыграть, получил потом (уже за сильно меньшие деньги) Пол Ньюмен, пробовавшийся до этого на роль его брата. Вполне вероятно, останься Дин жив, Ньюмен не стал бы тем, кем стал в итоге: по своим внешним характеристикам они с ним претендовали бы на одних и тех же персонажей.
А ведь к моменту подписания контракта вторая большая работа Дина пока даже не дошла до кинотеатров. Впрочем, продюсеры были уверены в успехе настолько, что еще весной приостановили начавшиеся съемки черно-белого фильма и дали «добро» на цветную пленку. Таким образом «Бунтарь без причины» из запланированного разряда артхауса был загодя переведен в класс мейнстрима — и все из-за обрушившейся на Джеймса популярности, сулившей студии невиданные доселе доходы.
В этой картине Дин играет юношу, вновь не находящего понимания у своих родителей. Впрочем, старшие обделили своим вниманием всех юных героев этого фильма: понравившаяся Джиму Старку девушка (Натали Вуд) страдает из-за холодности отца, мать другого юноши вовсе оставила его под присмотром няньки. Как жить, что делать? — вот главные вопросы, которые их волнуют, но которые они еще не умеют правильно высказать. Поэтому и остается, что притираться друг к другу, вместе не так страшно.
Лента появилась в прокате уже после гибели актера, что, по понятным причинам, в сотни раз подогрело зрительский ажиотаж и обрекло ее на культовый статус. Хотя очевидно, что она пользовалась бы популярностью в любом случае: уж больно животрепещущая поднята в ней. Этого, однако, никак нельзя сказать про другой, последний фильм с участием Джеймса Дина. «Гигант»Джорджа Стивенса увидел свет через год после трагедии, и стал крупнейшим по тем временам хитом для «Уорнеров». Но сейчас кажется, что своим поразительным успехом (сборы оставались непревзойденными свыше двух десятилетий, до появления «Супермена») релиз обязан исключительно присутствию в нем погибшей звезды. Очевидцы рассказывали, что зрители в зале устраивали овации при каждом появлении Джеймса на экране, и в это легко поверить просто на основании того факта, что больше в «Гиганте» и смотреть-то, по сути, не на что.
С Элизабет Тэйлор в «Гиганте»
Скучная, непомерно затянутая и маловыразительная лента лишь замахивается на эпическое повествование о семье техасского скотовода, а на деле постоянно топчется на месте, продвигаясь по действию со скоростью черепахи. Не помогает даже играющая здесь возрастную роль Элизабет Тэйлор, и единственное, что оживляет рассказ — это как раз редкие появления героя Джеймса Дина. Упоминавшийся скотовод не любит Джетта Ринка, зато его погибшая сестра оставляет тому в наследство кусочек земли, на которой Джетт найдет нефть, станет мультимиллионером, но в день своего наивысшего торжества напьется еще до начала затеянного в его честь праздничного обеда.
По совести рассуждая, оскаровская номинация (второй раз доставшаяся Дину посмертно) за лучшую главную роль — это не что иное, как уважительная дань памяти так ярко блеснувшему актеру. В ленте, идущей более трех часов, он в общей сложности появляется около получаса, и выдвини его студия в категории «второплановых» ролей, кто знает, может, это и обернулось бы для фильма победой (спустя годы это отлично поняли те, кто в схожей ситуации выдвигал на «Оскара» Хита Леджера).
Пробы костюмов Джеймса Дина и Элизабет Тэйлор для «Гиганта»
По особому распоряжению режиссера, на время съемок «Гиганта» Дину запрещалось даже думать про гонки. В какой-то мере этим можно объяснить то, что едва окончив работу над фильмом, актер, дорвавшийся до любимой машины, потерял бдительность и осторожность. А ведь всего за несколько недель до той трагической минуты, не выходя из образа Джетта Ринка, он принял участие в социальном ролике, посвященном проблеме безопасности движения. Отвечая на вопрос насчет превышения скорости на дороге, Дин клялся, что лихачит только во время гонок на специально оборудованной трассе, а за ее пределами ездит всегда аккуратно и спокойно. И обращался напоследок к водителям: «Полегче на дороге — может, это спасет мне жизнь».
Не стоит даже залезать в статистику, чтобы догадаться, как чаще всего называют статьи о Джеймсе Дине — уж больно хорошее название было у самой знаменитой его картины. Да, о странностях актера говорили, что иногда они перерастали в сумасшествие. Но если по правде, Дина нельзя в полной мере назвать тем самым «бунтарем без причины», каким он хотел казаться в глазах окружавшего его общества. Как-то раз он признался, что предпочитает, чтобы его принимали по одежке, но не видели при этом того, что спрятано у него внутри. Потому что внутри у актера была душа «маленького принца» — героя его любимой книги, прилетевшего на нашу планету с далекой звезды, а затем улетевшего обратно, к своей обожаемой Розе.
«Как тяжело, когда тебя не любят», — говорил другой его герой Кэл Траск, самый значительный из сыгранных им по масштабу. Как сильно могут любить его самого, Джеймс Дин, к сожалению, так и не узнал. Ему, при всех его скоростях, элементарно не хватило на это времени.
Но судьбе было угодно распорядиться так, что Дин навсегда остался молодым, и по ее иронии именно смерть — в большей степени, чем рождение — обессмертила его имя. Трагическая гибель на калифорнийском шоссе ускорила то, на что прочим звездам экрана требуются годы, а то и десятилетия. Эта гибель в один миг сделала 24-летнего паренька легендой, и более того — иконой, которой будет поклоняться еще не одно поколение зрителей: от «бунтовщиков без причины», чувствующих близость с созданными актером образами, до паинек-девочек, чьи сердца сбиваются с ритма просто от одного лишь его взгляда.
Вот он, играя однажды заведомо бессловесную роль гостиничного «боя», самовольно одаривает себя парой реплик: говорит незапланированное «да» портье и называет этаж («десятый») лифтеру; а вот с улыбкой протягивает газету самому 
Не стоит даже залезать в статистику, чтобы догадаться, как чаще всего называют статьи о Джеймсе Дине — уж больно хорошее название было у самой знаменитой его картины. Да, о странностях актера говорили, что иногда они перерастали в сумасшествие. Но если по правде, Дина нельзя в полной мере назвать тем самым «бунтарем без причины», каким он хотел казаться в глазах окружавшего его общества. Как-то раз он признался, что предпочитает, чтобы его принимали по одежке, но не видели при этом того, что спрятано у него внутри. Потому что внутри у актера была душа «маленького принца» — героя его любимой книги, прилетевшего на нашу планету с далекой звезды, а затем улетевшего обратно, к своей обожаемой Розе.