В России драматург Аарон Соркин решительно неизвестен, хотя в США он своего рода культовая фигура. Соркин создал для телевидения два успешных сериала — «Спортивные ночи» и «Западное крыло» (и неудачную «Студию 60»), а для большого экрана написал антисоветскую «Войну Чарли Уилсона». Вы можете быть шапочно знакомы с его трудами разве что по «Нескольким хорошим парням»: сначала Соркин сочинил пьесу, а затем Роб Райнер блестяще ее экранизировал. Но мы не сомневаемся, что «Социальная сеть» кардинально изменит ситуацию — столь точного и умного сценария в Голливуде не появлялось очень давно.
У Соркина есть одна яркая особенность, выделяющая его среди коллег (даже таких несомненно талантливых, как Аллан Лоэб) — соркин. В смысле, уникальный язык, на котором говорят его герои и который в шутку прозвали в честь самого драматурга. На первый взгляд он напоминает огромные шероховатые кирпичи, с грохотом валящиеся друг на друга. Но если сделать над собой небольшое усилие и настроиться на сумасшедший соркиновский ритм, то окажется, что монологи стройны и интеллигенты, как лучшие стихи, а сложность словоформ мнима. Не лучшее сравнение, но если вспомнить монтажную скорострельность «Трансформеров: Мести Падших», а затем заменить образы роботизированной бессмыслицы на диалоги о личной ответственности, вы получите яркое представление о соркине.
И в мире, кажется, только два человека в совершенстве владеют этим языком — Джесси Эйсенберг и сам Аарон Соркин. Интервью с Джесси впереди, а пока мы общаемся с Аароном.
Марк Цукерберг
— Марк Цукерберг был поклонником «Западного крыла», но удалил его из своих интересов в facebook после того, как узнал, его автор — вы.
— В «Нью-Йоркере» прочитали? Прежде всего, должен вам сказать, что автор этой статьи позвонил мне в день публикации, чтобы сообщить, что Марк вернул «Западное крыло» на свой профиль. Я думаю, что ни один из нас не хотел бы увидеть фильм, рассказывающий о нашем поведении в девятнадцатилетнем возрасте. Так что, я абсолютно понимаю его отношение к картине. Я был счастлив, услышав, что Марк выкупил сеанс в одном кинотеатре неподалеку от офиса «Фэйсбука» и взял в кино всех сотрудников — это четыреста человек. А потом угостил их эпплтини, который объявлен официальным напитком facebook. Марк продемонстрировал класс, хорошее чувство юмора и хорошие спортивные качества спортсмена – не стоит все принимать как должное. И еще большее событие, чем эпплтини и кино: на том берегу Гудзона стоит Нью-Джерси, один из самых бедных городов в Америке — там есть школы, в которых дети сталкиваются с такими вещами, с которым ни один ребенок никогда не должен столкнуться. И Марк отдал системе государственного образования сто миллионов долларов! Пресса очень цинично встретила этот вклад, считая, что Марк делает предупредительный удар по критике, которая обрушится на него после премьеры. Но я уверен, что ученикам, учителям и родителям детей из этой школы совершенно все равно, почему Марк дал денег. Кто-то сказал, что он вложил их в начальную школу, где учился Дэвид Финчер. Но мне кажется, что единственное, чем мы можем ответить на этот жест, это сказать «Спасибо, Марк!» Мы стали (и я уверен, что Интернет является одной из причин) очень злыми по отношению друг к другу. Это показывает нас не с лучшей стороны. Я не знаю, что нас выведет из этого состояния. Такое ощущение, что мы превратились в злобную агрессивную толпу, которая объединяется только тогда, когда что-то ненавидит. А мы ненавидим все вокруг. Кстати, я не знаю, является ли это мировым феноменом или это американская частность. Но, по крайней мере, в Америке... Нет, мне нужно остановиться до того, как меня убьют! (смеется) Просто у нас не принято ехать в другую страну и плохо отзываться об Америке. Давайте, я скажу, что это мировая проблема? Мы снова стали тинейджерами, которые недовольны всем. У меня дочери девять лет — мы стали такими же, какой она будет через четыре года? Я в ужасе жду это время. Откуда у нас столько злобных слов, которые мы говорим обо всем? Неужели мы такие трусы, что говорим только плохое? И анонимное одиночество Интернета — это все пустое.
— Но есть же и позитивные вещи в Сети, как Википедия…
— А это позитивная вещь? Прежде всего, у меня есть набор энциклопедий на полке, это — круто. В Википедии хранится то, что написал в нее последний человек, который редактировал статью. Разве это хорошо? Чему можно верить в статье обо мне, что она вдруг стала лучше информации, полученной в гораздо более надежных источниках? — Но это самый доступный источник. И самый оперативный.
— Вот эта самая «оперативность» приносит людям гораздо больше вреда, чем я могу сосчитать. «Быстрее», это не умное решение: например, когда было принято решение ввести войска в Ирак. «Быстрее» (опять пример из американской политики) — в 2000 году у нас были выборы, в которых мы так и не поняли, кто победил. И тогда все новостные каналы решили, что будет лучше, если они будут первыми, а не точными. Поэтому все звонили во Флориду одному кандидату за подтверждением. Так в чем ценность оперативности?
— А facebook — это хорошо?
— У меня нет там аккаунта. Поэтому я не знаю. — А у вашей дочери?
— Когда через несколько лет она подрастет и примет решение завести аккаунт, она его заведет. Возможно, это будет facebook. Тогда я тоже приду на facebook, она меня зафрендит, и я буду наблюдать за тем, что там происходит. Самое главное, о чем я беспокоюсь (это мое личное мнение о социальных сетях, и оно совершенно не относится к фильму) — это было задумано как нечто, объединяющее нас, но в итоге происходит прямо противоположное. Это неискренняя форма общения. Я думаю, что общение посредством соцсетей, это все равно, что реалити-ТВ по отношению к реальности. Это игра, это не настоящее. Когда кто-то пишет на своей стене: «Съела с девочками шоколадный десерт, завтра пойду в спортзал», этот кто-то придумывает себя заново: в образе Кэрри Брэдшоу или еще кого-то. Персонаж, которого, по их мнению, любят. Такая женщина за тридцать, незамужняя, живущая в большом городе, и с изрядной долей самоиронии. Она ни с кем не говорит, она пишет не кому-то конкретному, а для зрителей. Я делаю тоже самое! Я бы с удовольствием был бы таким же быстрым, умным и обаятельным, как мои персонажи. Но все они гораздо умнее, чем я. Это нелегкий труд, кстати. Но я борюсь за свою зарплату, хотя и предпочел бы, чтобы все было проще – написал сцену, просунул ее под дверь, а кто-то просунул мне мою еду в ответ. И чтобы люди думали, что я тот парень из той сцены. Но я делаю это профессионально, и это — вывеска, говорящая, что это игра. Я даже не представляю, что герой, это действительно я.
Джастин Тимберлейк и Джесси Эйсенберг в «Социальной сети»
— Есть еще одна проблема, о которой говорят с оглядкой на социальные сети. Ведь facebook — это целая виртуальная страна, которая содержит и управляет личными данными пятидесяти миллионов человек. Без законов и без контроля.
— Вы говорите моими словами, я готов предложить вам руку и сердце! Я ничего не знаю о проблемах приватности на facebook, потому что я ничего не знаю о нем сегодняшнем. Моя территория знаний — facebook 2004. Я уже сказал, что у меня нет аккаунта. Все, что угодно может стать угрозой приватности. Но с точки зрения национальной безопасности, можно пожертвовать небольшой толикой приватности в обмен на безопасность. А facebook не меняет приватность на безопасность. Но вы сказали очень верную вещь, насчет того, что они контролируют всю эту информацию. Мне кажется, приватность как таковая теряет свою важность. Мы уже не считаем приватность важной. Мы меняем ее на множество кибердрузей или фолловеров. И это все почему-то считается дружбой и даже мерилом популярности, а о цене никто не думает! Это говорит вам человек, бизнес которого зависит от некой популярности. Мне просто нужно, чтобы люди купили билеты, мне нужно, чтобы определенное число людей переключилось на мое шоу (если это телешоу). Но даже в этом случае, мне все равно важнее, скольким людям понравится моя работа, а не просто сколько людей ее посмотрят. Это новый мир, который исчисляется количеством друзей на facebook и в твиттере или рейтингом твоего телешоу. Но это неискренность, оно не стоит того. Социальный эксперимент, результатов которого мы не знаем, но я думаю, ни к чему хорошему лет через десять это не приведет.
Руни Мара (Эрика) и Джесси Эйсенберг (Марк)
— Занятно, что создавая facebook, Марк Цукерберг был одинок.
— Нет, у Марка была подруга в то время. Вернее, по ходу истории было три девушки. Одна из них — это Эрика. Это ее ненастоящее имя, но я изменил три имени, чтобы не задевать простых людей, имеющих мало отношения к сути. Я слышал, что она разбила сердце Марка той ночью, но не стала его подругой. Пиарщики facebook везде кричат, что фильм — это вымысел и художественное произведение, но я там много вымысла не вижу. Они твердят, что у Марка была подруга, но кто сказал, что ее не было?! Где в фильме об этом сказано? Он не говорит: «Я одинок, хочу девушку, поэтому пойду, изобрету facebook». Но я знаю, что в тот вторник в октябре 2003 была девушка, которую я назвал Эрикой, и она его бросила, а я просто усилил этот момент.
