Женщины-драматурги в жанровом кино не то, чтобы большая редкость — можно сразу вспомнить Лаэту Калогридис, Кэтрин Бигелоу, Мелиссу Розенберг и Дьябло Коди — но все равно от осознания того, что ремейк культовой «Ночи страха» написала дама, больше похожая на домохозяйку, берет некоторая оторопь. В беседе, впрочем, удивление быстро отступает: Марти Ноксон четко знает свое дело и понимает, как написать хороший сценарий, при этом не забыв потрафить фанам.
В наше время, когда вокруг сплошные ремейки, ребуты и переосмысления, каким образом вы планировали сделать свой ремейк достойным внимания подуставшей от переделок аудитории?
МН: Самое интересное, что все, кто в этом проекте участвуют, пришли к нему по причине большой любви. И я не думаю, чтобы кто-то считал, что у фильма очень уж много поклонников. Оригиналу уже 25 лет, так что вряд ли что-то думает, будто мы делали ремейк ради денег. Мы просто знали, что в сердце истории очень хорошая идея и очень яркие герои. Мы всегда хотели делать такие фильмы, которые нравятся нам самим, и из оригинальной ленты мы взяли то, что любили в нем больше всего. Я надеюсь, что это будет видно зрителям, что никто не посчитает, будто мы обошлись с первоисточником цинично. А как вы придумывали историю? Брали начало и финал оригинала, а между ними сочиняли что-то свое?
МН: Ну, главное мы знали: Джерри должен умереть (смеются).
КМП: Да, главное — чтобы помер Джерри.
МН: С участью Джерри все было ясно. Но, например, я по невнимательности дала Чарли (персонажу Антона Ельчина — прим. ред.) другую фамилию, и все завопили: «Нет!» Ну, забыла я. В процессе написания сценария многое нужно было сберечь, но не меньше приходилось изобретать заново, чтобы рассказать все-таки немного другую историю, в чем-то более загадочную. Я работала, что называется, от лица персонажей, а Крэйг и актеры, проделав титаническую работу, дополнили этих героев каждый чем-то своим. В чем-то нарушив мою систему. Разрушители (смеется).
Одно из главный изменений в сценарии состоит в том, что в оригинальной ленте главный герой больше похож на персонажа Кристофера, он не из тех, кто завоевывает первую красавицу...
КМП: Да. В оригинале именно он узнает, что Джерри вампир, а в версии Марти — я. И это здорово, потому что в старом фильме нельзя понять, как они вообще умудряются дружить — они периодически спорят, а у Марти Чарли показывает, что уже как бы взрослый, а я — все еще нерд захудалый. И в этом есть логика, потому что только такой человек смог бы догадаться, что Джерри — вампир. И когда дружба дает трещину, у нас даже организовывается сцена драки. Не буду говорить, кто победил. Не хочу хвастаться (смеется).
Крис, Зловещий Эд (герой Минца-Пласси) — персонаж культовый, почти икона жанра. Что ты чувствовал, когда играл его?
КМП: Он действительно икона и Стивен Джеффрис в оригинале сыграл потрясающе. Я вовсе не хотел имитировать его образ, пользуясь чужим успехом. По сценарию Марти мой герой был гораздо печальнее оригинального, он был подавлен. В восьмидесятые Эд был совершенно безумным персонажем, но я не думаю, что это сработало бы и сейчас. Вариант Марти мне гораздо ближе.
МН: Но я оставила маленький привет оригинальному Эду в сцене, где Чарли спрашивает: «Ты наркоман, что ли?» А тот говорит: «Нет... Ну... Да!» (смеется) Я когда еще оригинал смотрела, подумала: «Да он наркоман!»
А каково тебе было превращаться в вампира?
КМП: Ну, здорово было, только гримироваться приходилось по четыре часа в день. Зато когда грим был на месте, создавалось четкое ощущение, что моя игра наполовину зависит именно от него. Можно было просто произносить текст и больше ничего не делать, всю работу выполнял мой роскошный внешний вид. И грим, конечно, очень помогал вжиться в образ вампира. Очень помогал. Он злой. Он темный. Это прикольно, потому что сам я не злой, и всегда интересно выкинуть что-нибудь такое, что тебе самому не свойственно.
Марти, нынешние зрители стали большими скептиками. Их уже не так просто заставить поверить в существование вампиров. Как вы нашли подходящий способ этого добиться?
МН: Самое приятное в процессе создания сценария — у тебя есть время, чтобы добиться своего. Зрителю надо стать свидетелем чего-то ужасного, что могло бы стать доказательством. Но даже видеозапись легко сымитировать в наше время, как в каком-нибудь научном проекте. Поэтому у нас была возможность играть как раз со здоровым скептицизмом, и зритель для начала верит хотя бы в то, что перед ним плохой парень. Забавно было экспериментировать с технологиями, с айфоном, например, ведь у нынешних детей и подростков сейчас компьютер постоянно под рукой. И получилось у вас просто отлично.
МН: Спасибо.
Крис, ты говорил об отрицательных персонажах, но пока что зрители видели тебя в таком амплуа только в «Пипце». Это практически темная сторона гика. При этом в обеих ролях, и в «Пипце», и в «Ночи страха» ты сначала вызываешь сочувствие. Это преднамеренно?
КМП: Да, теперь так будет в каждом фильме. Нет, на самом деле просто так получилось, что мне оба сценария ужасно понравились, и я был счастлив принять участие в съемках обеих лент, иметь возможность показать и хорошую, и плохую стороны героя. Что будет дальше?
КМП: Я снимаюсь в картине «Список дел*», это комедия с роскошным кастом, там, например, Билл Хэйдер, Энди Самберг, Дональд Гловер, Обри Плаза. На следующей неделе опять за работу. А каково тебе из обычного нерда превратиться в крутого парня?
КМП: Это очень здорово, я ведь по жизни немножко нерд, силой тоже не отличаюсь, поэтому, конечно, приятно сыграть крутого перца.
