После показа фильма Андрея Зайцева«Бездельники» на фестивале «Окно в Европу», проходившем в августе в Выборге, мы пообщались с режиссером о том, как создавалась картина. Короткую версию нашей беседы вы уже могли видеть в наших дневниках с фестиваля, сегодня же представляем вам полную версию беседы.
Главные герои картины — Сережа Соловьев и Саша Матросов — живут беззаботной жизнью, как и многие студенты: дурачатся, проводят вечера в компании друзей, кадрят девушек на улице. Однажды, следуя домой привычным маршрутом, Сергей видит в метро девушку, которая тоже обратила на него внимание, но не решается с ней заговорить. Девушка выходит из вагона, Сергей остается. Казалось бы, вот она — судьба, но момент упущен. Но когда его закадычный друг Саша Матросов приводит на вечеринку свою девушку, Сергей понимает, что у него появился второй шанс.
— Имя главного героя Сергей Соловьев — это ведь не случайно?
— Случайно. — Случайно? Не может быть!
— Я только потом понял, что у нас получается Сергей Соловьев… Скажу Вам честно, сначала он в сценарии был Витей. Потом я понял, что это бред сивой кобылы оставлять его Витей, тогда точно будут все аналоги с Цоем. И просто перебил на Сергей… Получилось очень смешно, когда помощница задала в программе условия «Витя заменить во всем документе на Сергей». Компьютер все поменял. Я читаю сценарий и смотрю написано: «Витя сидит в синем сергеере». А должно было бы быть: «Витя сидит в синем свитере». То есть, даже там, где было буквенное сочетание «вите», компьютер заменил на «Сергее».
Поэтому у нас в итоге оказался Сергей. Через какое-то время я понял, что у нас, помимо Сергея Соловьева, есть еще и Александр Матросов. Даже и не знаю, почему так... Не помню, откуда это появилось. Песни сами рождали какие-то образы. Я даже не помню, как Соловей возник... Ну, Соловей, потому что он поет, и поэтому все зовут его Соловей. И придумалась фамилия Соловьев. Матросов тоже как-то случайно возник. И только потом я понял эти ассоциации... В общем, как-то это само по себе получилось. — Это магия кино!
— Я думаю, да. Это всё не случайно.
— Песни Цоя — это то, на чем росли, на чем воспитывались. Из личных воспоминаний есть что-нибудь такое у Цоя, что помнится до сих пор? Может быть, вы были на его последнем концерте в Лужниках?
— Я очень хорошо помню, как мне было лет, наверное, четырнадцать или пятнадцать. Начинался подростковый перелом. И мне приятель принес кассету, которая была в третий раз переписана, плохо звучащая... Говорит: «Вот, послушай». Я вставил эту кассету в свой советский магнитофон, и Цой запел песню «Время есть, а денег нет, и в гости некуда пойти…». И мне это снесло крышу, потому что это было то, что я в тот момент испытывал! И вдруг появился человек, который мне это сформулировал. То есть, он объяснил мне то, что я испытывал, сформулировал это словами, а состояние передал еще и музыкой. И все. С этого момента я слушал Цоя и никого больше. Вот это я очень хорошо помню. Я поэтому, собственно говоря, и обалдел, когда в двадцать пять лет вновь стал слушать Цоя, и вдруг выяснилось, что все эти песни меня также волную, как тогда, когда я дома на диване услышал его впервые. Вот Гребенщикова я не могу уже так слушать, как слушал тогда. Что-то ушло, и он меня больше не волнует. Его ранние песни, «Синий альбом», который просто потрясающий, и который просто боготворили, уже так не волнует. А Цой остался. «ДДТ» тоже все ушло. Я сейчас переслушивал песни «Эта осень», «Ленинград», «Черный пес» — все это ушло, а Цой остался.
— Часть вашего фильма снята в манере нарочито «домашнего кино». Была ли такая задумка изначально или подобный стиль был продиктован исключительно финансовой стороной вопроса?
— Мы так и собирались снимать, потому что хотели сделать две реальности. Скучную, современную, с правильной камерой, с пленкой, со статикой, с панорамами, с краном и т.д. И раздолбайскую, веселую, с «хоум видео»... Плюс еще, конечно, это сработало и на экономии бюджета. К сожалению, тогда еще не было ни камер RED, ни «Марков», были только Panasonic P2, которые давали возможность делать кино для большого экрана, но эти камеры на тот момент были не совершенны… Конечно, хотелось бы, чтобы оборудование было лучшим, но цифровая камера была специально подобрана под концепцию фильма.
Съемки фильма проходили в вагонах обычной электрички с рядовыми пассажирами
— Герой, на мой взгляд, очень часто демонстрирует свое одиночество вот за этими афишами, в гримерке. С чем связано настолько частое использование этого образа? Можно было бы без этого обойтись?
— Мы и так его максимально сократили, чтобы не повторялось одно и то же. Но, наверное, можно было бы сократить и еще больше. По сюжету мне все равно постоянно необходимо возвращаться к нему, чтобы отбивать одно воспоминание от другого. Иначе это просто превратится в самодостаточное кино с развивающимся сюжетом. А там сюжета нет. Там есть воспоминания героя, поэтому без этих гримерок связать их между собой было бы невозможно, поскольку началась бы путаница. Гримерки — они как отбивки, но мы максимально их сократили. Я согласен, что с этим можно переборщить, и тогда все это стало бы скучным. — Создалось ощущение, что он ночью живет веселой жизнью, а весь день сидит за афишами и курит.
— С другой стороны, он с утра шел готовиться к концерту, и, пока шел, вдруг понял, что сегодня два года, как умер его друг, а он про это забыл… И его из-за этого накрыло, накрыло из-за того факта, что все уходит и все проходит, и даже смерть друга, в которой он виноват, даже про это он стал забывать. Поэтому он и хватает коньяк, заходит за афиши и ото всех прячется. В этом плане, это, наверное, оправданно, этого нельзя было не давать. — А откуда взялась сцена с клипом?
— Это после пьянки ему снится такой абсолютно безумный сон, почему-то в стилистике 80-х годов, как когда-то снимались клипы ABBA... Я слушал песню Цоя и мне это так привиделось.
Крыша стала для героев фильма судьбоносной. Режиссер Андрей Зайцев и актеры Антон Шагин и Андрей Шибаршин готовятся к съемкам сцены.
— Очень хорошая находка с дворником, который разгребает снег с надписи на асфальте «Саша, я тебя люблю?». Все считывается, все здорово. Сама формулировка фразы со знаком вопроса, которую можно прочитать трояко... Вот эта тройственность формулировки изначально так существовала?
— Я в это особо ничего не вкладывал. Герой просто написал вопросительный знак и потом хотел перевести его в восклицательный, чтобы в итоге получился такой толстый восклицательный знак. Он просто хотел пошутить, а не успел, потому что приехала милиция. Он все бросил и из-за этого получилось нелепо... Как всегда бывает — хотелось сделать по-хорошему, подколоть друга. А в результате все испортил, получился бред. Так что ничего такого особого в это не вкладывалось.
— Через три года после того, как картина была практически снята, ее только сейчас удалось доделать. Собственное отношение к этой истории как-то изменилось?
— Да. Я все это пережил, перегорел. Мне сейчас надо себя приводить в чувства, чтобы вспомнить, как это было, и что ты испытывал, когда это делал. Я тоже изменился. Сейчас, наверное, я бы это кино сделал по-другому… Я уже другой, поэтому другим был бы и фильм. Это все естественно. Такое ощущение, что я как будто бы не за свое кино отвечаю. В том плане, что не так сильно «горю», как если бы это все началось сразу после съемок. Время уходит, мы меняемся, и «бездельники» у нас уже все поменялись. У нас, у половины съемочной группы, уже дети родились. Хорошо, что им еще не по десять лет, а всего лишь по полтора года.
