Для представления российской публике фильма «Оз: Великий и Ужасный», Москву посетили режиссер Сэм Рэйми и актеры Мишель Уилльямс, Джеймс Франко и Мила Кунис. К сожалению, взять интервью лично у каждого не получилось, а в рамках круглого стола журналисты, подчас, задают или очень странные или слишком банальные вопросы. Мы постарались выбрать из этих бесед самое интересное.
Джеймс Франко был предельно краток и позволил журналистам задать лишь по одному вопросу о картине, после чего, находясь в угрюмом состоянии, поспешил сбежать от прессы. Глядя на него, сложно было представить улыбающегося героя комедии Дэвида Гордона Грина или парня из сериала Freaks and Geeks. Перед журналистами сидел вымотанный паренек с крашеными в белый цвет волосами, смотревший в стол перед собой и отвечавший коротко, почти без интонаций. Кажется, один вопрос смог его разворошить, но шанса задать ему второй вопрос о перспективных проектах, уже не было.
НК: — Джеймс, вы актер, режиссер, продюсер, рисуете и даже пишете стихи. Какое из этих занятий дает вам больше возможностей для самореализации?
— Я не думаю, что какое-то одно позволяет мне самореализовываться больше, чем другие. Это разные формы искусства, а я считаю, что разные формы искусства позволяют лучше взаимодействовать с объектами этого самого искусства. Искусство, медиа всегда несут какой-то месседж, и мне нравится передавать его разными способами. Не могу сказать, что один из способов может быть более действенным, чем остальные.
— Вам пришлось учиться показывать фокусы?
— Да, пришлось. Меня учил фокусник из Лас-Вегаса по имени Лэнс Бертон. Он научил меня, как себя надо вести, когда якобы заставляешь людей взлететь или исчезнуть, показал, как сделать так, чтобы голуби материализовывались прямо из воздуха, кролики — из шляпы, и так далее… Хотя этих фокусов в фильме не было.
— Верите ли вы в то, что люди меняются, как меняется и ваш герой в этом фильме? В начале фильма он один, а в конце становится другим человеком. И какая может быть мотивация у людей, чтобы измениться?
— Сэр, люди меняются, я видел сам таких людей, как видел и тех, кто измениться не способен. Иногда для того, чтобы понять это и по-настоящему измениться, нужно преодолеть немало препятствий. А если у тебя в жизни и так все хорошо, то повода измениться может и не быть вовсе. Иногда человеку нужно упасть на самое дно, и это, по-моему, очень хорошая мотивация. Я подобное видел не раз.
Следующей за стол к журналистам пришла исполнительница роли белой волшебницы Глинды Мишель Уилльямс. Журналистов сразу предупредили, что ей не стоит задавать личные вопросы. Известно, что актриса до сих пор очень переживает гибель своего друга и отца ее дочери Матильды Хита Леджера, а потому на любой вопрос, касавшийся Матильды, Уилльямс замыкалась и отвечала довольно общими фразами.
НК: — В одном из интервью вы как-то говорили, что не любите смотреть фильмы, в которых снимаетесь. А как насчет этого фильма, его вы будете смотреть вместе с Матильдой, или она будет смотреть без вас?
— Я очень хотела сняться в фильме, который бы она могла посмотреть, так что я однозначно буду сидеть рядом с дочкой, когда она будет смотреть его в первый раз.
— Вы сказали, что ваша героиня почти идеальна. Почти. А что в ней, по вашему, мешает идеалу?
— Не знаю, мешает это или нет, но мы с Сэмом много разговаривали о том, как сделать ее ближе, человечнее. В оригинальном фильме Глинда идеальна, Сэм даже сказал мне одну очень интересную вещь. Он сказал: «Глинда не без причины сама не отправляется в путь по дороге из желтого кирпича. Ей ничему не надо учиться. А чему нужно научиться нашей Глинде?» Поэтому, сказав, что Глинда почти идеальна, я имела в виду, что она еще может бояться, может быть неуверенной в себе, может быть немного беззащитной. Кроме того, она учится тому, что такое романтические отношения, любовь, которой в ее королевстве никогда еще не было. Вот об этом я говорила, когда назвала ее неидеальной. Не знаю, есть ли изъяны в ее характере, просто у нее есть то, что ее задерживает, не дает двигаться дальше, ей есть с чем в себе самой побороться.
— Как бы вы описали это приключение, какими были для вас съемки «Оза»?
— Стоит только начать говорить о Глинде, как я тут же вспоминаю ее и начинаю чувствовать себя ею, начинаю пропитываться ее позитивом. Но вы бы видели меня сегодня утром... Разница во времени и всё такое. Когда я ее вспоминаю, то снова чувствую ее энергию, ее силу духа. И когда я вижу тех, с кем работала над фильмом, то испытываю такую же радость, ведь мы жили и работали бок о бок шесть-семь или даже восемь месяцев. Я всегда рада снова видеть Сэма, спрашиваю, как там его детишки, спрашиваю Джеймса, какую книжку он сейчас читает... Я люблю всех, с кем мне довелось работать. Знаете, утром, когда я проснулась, то чувствовала себя измотанной, но стоило приехать сюда, где все такие добрые и приветливые, что никаких поводов для плохого настроения не осталось. Хотя, вот, есть хочется.
— Что ваша дочь сказала об этом фильме, он ей понравился?
— Она его еще не видела. НК: — А вы дочку на съемочную площадку приглашали?
— У Сэма Рэйми пятеро детей, поэтому на съемках атмосфера была такая, что дети чувствовали себя как дома, в том числе и моя дочка тоже.
— Читали ли вы книги Баума и если да, то какой ваш любимый персонаж?
— Я все прочитала, когда готовилась к этой роли. И... Я люблю Глинду. — Если бы у вас была возможность сыграть любого другого персонажа из этого фильма, не Глинду, то кто бы это был?
— Обезьянка.
НК: — Современные дети больше верят в трансформеров, нежели в Страну Оз. Как вы считаете, примут ли они такую сказку?
— Не знаю. Я могу лишь сказать, что когда я сама посмотрела фильм в первый раз, то была очень удивлена. Он получился очень красивым, настолько масштабным, что казалось, уходит куда-то в бесконечность, выше и дальше нашего мира... Надеюсь, что и другие люди испытают то же самое.
— Что для вас было самым тяжелым во время съемочного процесса?
— Костюмы были очень тесные. Очень, ОЧЕНЬ тесные. — До обморока тесные?
— Нет, ощущения, что я сейчас упаду в обморок, не было. Мы ходили в музей, где были всякие платья, Екатерины Великой, например, вот в таком наряде я бы точно упала в обморок.
— Изменил ли как-то вашу жизнь или характер просмотр этого фильма в качестве зрителя?
— Не думаю, что просмотр фильма что-то во мне изменил. Зато когда ты делаешь какую-то работу в течение семи-восьми месяцев каждый день, это накладывает отпечаток. Но это было одной из причин, по которым я взялась за этот фильм: я была готова к переменам в себе самой, играя такого персонажа, как Глинда.
— Самая забавная для вас сцена в этом фильме?
— Все сцены с детьми. Там были маленькие девочки и мальчики, такие милые все, им очень нравилось мое платье, а я им раздавала конфетки, угощала их, пока никто не видит. Очень милые и веселые детишки, и мне очень нравилось общаться с ними, становиться частью их мира.
НК: — Если будет сиквел этого фильма, вы будете в нем участвовать?
— Я за Сэмом Рэйми пойду куда угодно.
