Услышав слова благодарности в адрес фильма «Стартрек: Возмездие», Джей Джей Абрамс не остался в долгу и поблагодарил в ответ, сказав по-русски «спасибо». Вряд ли это повлияло на тематику беседы с режиссером, но как-то так само собой вышло, что говорили мы в основном о будущем, человечестве, будущем человечества и о том, как мы — человечество — несовершенны. По крайней мере, десяти минут, отведенных на беседу с Джа Джа, хватило только на это.
— Для начала хотелось бы спросить вас вот о чем: будущее человеческой расы, особенно в пятидесятые-шестидесятые годы, представлялось нам светлым и счастливым. А потом оно почему-то помрачнело: например, появились пришельцы, стремящиеся завоевать нас или уничтожить... Почему это произошло и какое будущее нас все-таки ожидает?
— Да, это интересно. Мне кажется, что, во-первых, если посмотреть фильмы, которые снимались в пятидесятые годы, посмотреть на визуальные эффекты в этих картинах, можно понять, что люди тогда были куда менее искушенными, чем сейчас. Они принимали как должное то, что было очень далеко от реальности и при этом отличалось упрощенностью. Мне кажется, что тематика, сюжеты кинофильмов развивались примерно так же: люди воспринимают мир как реальный, когда видят реалистичный визуальный ряд, и тогда они этому верят. И сюжеты тоже должны быть реалистичными, если, конечно, это не стопроцентный вымысел. А «Стартрек» всегда был о нас, он предполагал, каким будет наше собственное будущее. Поэтому, мне кажется, что суть этого фильма не в том, чтобы читать проповедь или попытаться преподать урок или непременно выдать какое-то свое суждение. Мы рады были рассказать историю, которая имеет живую связь с миром, в котором мы живем. Джин Родденберри пятьдесят лет назад создал мир, как некоторые бы сейчас сказали, излишне оптимистический, если говорить о будущем, почти наивный в смысле той самой неискушенности и отсутствия конфликтов. Я не думаю, что нас ждет такое будущее, но все-таки я настроен очень оптимистически и даже романтически в плане того, к чему мы все придем. Но самый главный урок для нас — это то, что человечество может действовать заодно. Мы можем преодолеть наши же разногласия и объединиться как народ, когда дело касается как исследований, так и необходимости защищаться. Вот такое прекрасное будущее хотелось бы увидеть.
Джей Джей Абрамс
— Я заметил, что в обеих частях «Звездного пути», и в первом фильме, и в этом, причина, по которой злодей поступает по-злодейски, — это люди. Это из-за нас, мы сделали ему что-то плохое. Почему это происходит? И почему милитаризм существует даже в таком будущем, которое представлено в этой вселенной?
— Ну, во-первых, я думаю, что это происходит потому, что мы несовершенны. Вообще, сюжеты в общем и целом, а особенно герои обязательно должны быть хоть в чем-то несовершенны. Иначе получается, что тебе что-то показывают, но ни морали, ни урока в этом нет. Я думаю, сделать вид, что представители человечества всегда будут вести себя исключительно достойно — это далеко от реализма. В любом сюжете всё равно необходим какой-то урок для нас, чтобы мы почувствовали связь с рассказанной историей. Но при этом есть и герои, есть люди, которые вопреки всему, вопреки тому, что им страшно, будут совершать храбрые и нужные поступки. Это меня больше всего и привлекло, ведь я никогда не был таким уж поклонником космической фантастики, но зато мне нравятся многие сюжеты, попавшие в оболочку научной фантастики. Но в данном проекте меня привлекла не фантастика, меня привлекли персонажи, с которыми я чувствовал родство, ситуации, от которых захватывает дух, хочется кричать, плакать. Когда я находил это в фантастике, меня это очень радовало.
Бенедикт Камбербатч в роли Джона Харрисона
— Почти в каждом вашем фильме, а может быть, и во всех, главный злодей всегда вызывает сочувствие. То есть, он обычно не такой уж и плохой. Рикардо Монтальбан, например, сказал однажды, что злодей совершает злодейские поступки, но он считает, что у него на это есть уважительная причина. Таков Джон Харрисон, таким был Нерон. Так что же все-таки такое «настоящий злодей»? А может, даже и «настоящее зло»?
— Мне кажется, что, если герой вспыльчив, если его легко разозлить, то не всегда можно себя с ним отождествить, если не понимаешь, что и почему его спровоцировало, если ты не понимаешь его самого. То есть, например, Нерон, который фигурировал в первом фильме, был переполнен жаждой мести, это был просто сгусток ярости. Во втором фильме злодея, хотя и он, конечно, очень сердитый товарищ, в каком-то смысле даже колосс среди злодеев, тоже можно понять и прочувствовать. С ним тоже есть такой момент, когда ты понимаешь: «Да я же сочувствую этому парню! Как странно. Что происходит?» Это такая сумеречная зона, очень привлекательная для меня область, где обитает герой. Дело же не только в том, что он хочет убить кого-то, а в том, почему он этого хочет. Мы взяли на эту роль Бенедикта Камбербатча, он, я считаю, просто потрясающе работает над своими героями. — Он просто невероятный.
— Правда, он великолепен? Просто великолепен. — Кстати, о Камбербатче. Когда Вы искали актера на эту роль, вы рассматривали Бенисио Дель Торо, Эдгара Рамиреса, насколько я помню...
— Да, мы многих актеров просмотрели. — Но, как минимум, трое из них были испанцами или латиноамериканцами. Была какая-то особая концепция Джона Харрисона? Я имею в виду, в начале. И изменилась ли она в конце?
— Знаете, суть подбора актеров на любую роль всегда начинается с очень размытого представления о том, чего ты хочешь. Затем начинается сам процесс поиска, и реальность вносит коррективы: кто свободен, кому интересно, кто мог бы подойти... Встречаешься с людьми, проводишь кинопробы, а в какой-то момент ты принимаешь решение, основанное только и исключительно на том, от чего у тебя бегут мурашки по коже и появляется ощущение того, что вот оно, то самое. Суть поисков, связанных со всеми нашими персонажами и особенно с тем, кого в итоге сыграл Бенедикт, была в том, чтобы подобрать правильную комбинацию образов. Например, когда мы искали актеров на роли главных героев фильма, мы знали: Кирк должен видеть в Споке своего ближайшего товарища, и надо было найти того, кто заставил бы поверить в то, что между ними зарождается доверие и дружба. Когда мы утверждали Соэ Салданью, нам было ясно, что нам нужен человек, создающий образ очень умного персонажа с твердым характером. Нам нужны были люди с разными личностными особенностями, но в конечном итоге правильное решение принимается с учетом того, что из себя представляет весь коллектив. Потому что, если засунуть каждого из героев в вакуум, обычно ничего не получается. А когда Бенедикт пришел на пробы, нам просто сорвало крышу. Он был жуткий и совершенно невероятный. И теперь такие столь разные люди играют в одном фильме. Знаете, мы частично снимали на камеры IMAX, 3D наверняка получилось отличное, это большое и динамичное приключенческое кино, но, как вы и сказали, персонажи находятся в сердце всего. Если героев не полюбят, ни зрелищность, ни экшн, ничего из этого не будет иметь никакого значения.
Крис Пайн, Закари Куинто и Джей Джей Абрамс
— И последний вопрос. Надеюсь, вы не будете возражать против такой формулировки, но я не могу не спросить об этом. Вы однажды сказали, что пытаетесь возродить, вернуть к жизни идеи, которые привлекали вас как зрителя, когда вы были ребенком, и когда мое поколение было детьми. Большинство этих попыток были весьма успешными. Но что случилось с «Супер 8», почему фильм не был так успешен, как остальные?
— С «Супер 8» так вышло... Я, на самом деле, в целом доволен его судьбой. Я не считаю, что мои фильмы идеальны. Но эта картина изначально планировалась как маленькое кино. В нем снимались Джоэл Кортни и Райли Гриффитс, совсем еще дети. Этот фильм еще и в прокат вышел летом, может, это тоже повлияло... В конечном итоге, я думаю, что, возможно, мне не удалось довести до нужного уровня сценарий. Это была довольно странная комбинация из личного опыта и фантастики. Но чем я горжусь, так это ощущением того, что фильм как бы отражает период моей жизни, период в жизни Стивена Спилберга, который был нам хорошо знаком и был для нас очень настоящим. Потом история сместилась в сторону фантастики, и, не знаю, может быть, я так и не сообразил, как правильно совместить эти два элемента, но я получил немало хороших уроков. Я всегда стараюсь извлекать что-то для себя. Конечно, мне кажется, если бы у нас в «Супер 8» был бы более конкретный злодей... В «Стартреке» с этим было куда проще, это история с конфликтом, где есть совершенно понятный и очень запоминающийся антагонист. И так же, как я горжусь кастом «Стартрека», точно так же я очень горжусь этими ребятишками. Они проделали невероятную работу. Для большинства из них это был актерский дебют. Нам было очень интересно и весело снимать это кино. Поэтому тем, кому фильм понравился, я благодарен, а тех, кому он не понравился, я прекрасно понимаю.
