Мы встретились с братьями Антоном и ИльейЧижиковыми, чтобы поговорить об их новом фильме «Парень с нашего кладбища» и выяснить, снимали ли они на настоящем кладбище или строили декорацию.
В вашем фильме рассказывается необычная для нашего кино история — о парне на кладбище. Как родилась идея, у кого из вас? Илья: Да, в общем-то, сама идея родилась у сценариста задолго до нашего вхождения в работу. Он прислал уже практически готовый сценарий. Правда, у него был довольно большой перехронометраж, где-то 2 часа 40 минут, но там уже было примерно 70% того, что вошло в итоговый фильм. Конечно, мы частично переработали сценарий, как всегда это происходит. А каким образом сценарий к вам попал? Через Сельянова? Это он пригласил вас работать над этим фильмом? Илья: Да, так и было. Звонок, сценарий — и разговор через три дня. По жанру, я так понимаю, это черная комедия? Илья: Нет, скорее это комедийный триллер. Мы в черную комедию не уходили довольно осознанно. Изначально мы это планировали как иронический триллер, но в итоге он вышел больше комедийный, чем иронический. Мистическая составляющая присутствует? Илья: Конечно. Покойники ходят? Антон: Это непонятно. Может, покойники, может, не покойники. И всё же — с бухты-барахты заняться фильмом, где действие происходит на кладбище — как вы согласились? Или просто Сергей Михайлович сказал: «Будете снимать это кино». Антон: Нет, он дал почитать, мы почитали, пришли и высказали свое мнение, что нам понравилось, что мы хотели бы улучшить. И стали работать. А как вы познакомились с Сельяновым? Илья: После фестиваля Святой Анны. Буквально: гран-при «Святой Анны», на следующий день звонок. Потом сценарий. А через три-четыре дня: «Ребята, приезжаейте, расскажите, что думаете». Соответственно, сам сценарий изначально имел более триллерную составляющую, но, так как нам с Антоном нравятся комедии, у нас были предложения по переработке: в каком ключе это делать, в какую сторону вести сюжет. Там был ряд основных ключевых прилагательных, из разряда «русская клюква», «ирония», «эксцентрика». При этом оставляем триллер, но это всё туда внедряем. В общем-то, он сказал, что точно так же видит эту историю, сказал: «Ребята, садитесь и перерабатывайте, встречаемся через какое-то время». Так и началась работа.
На настоящем кладбище снимать не получилось? Антон: Не то, что «не получилось», просто это как-то жестко — снимать на настоящем кладбище. В принципе, да, поначалу рассматривался такой вариант, мы даже походили по настоящим кладбищам, посмотрели, но в целом все единогласно решили, что нет, давайте будем строить кладбище. Илья: Ну да, здесь несколько составляющих. Во-первых, снимать на кладбище технически довольно тяжело, а во-вторых, есть этический момент. Все-таки съемочная группа, довольно много людей, там должны бегать, прыгать, горение, собаки, дети. Нехорошо было бы это делать на кладбище. Ну и второй момент, основной, это мера условности. Мы хотели меру условности, не реальную жизнь, а пойти немножко в сказочность. На настоящем кладбище это бы просто не получилось. Нам пришлось строить полностью декорацию, с нуля. По завязке, я так понимаю, герой Александра Паля устраивается на кладбище охранником? Илья: Да. Парень едет к дяде в Москву работать, а попадает в итоге на кладбище охранником. Ну и, соответственно, с каждым днем у него всё больше и больше проблем, но наш парень не сдается, все проблемы решает. Делает огромную шипастую дубину с гвоздями, которой пользуется и ночью, и днем… Судя по тому, что я видел на питчинге в «Фонде кино», используется репортажный стиль съемки. Например, в той сцене, когда приезжают телевизионщики. Как много у вас этого смешения форм? Антон: Не очень много. Как раз история с телевизионщиками — репортажный стиль. Но только в этой сцене. А остальное традиционно? Антон: У нас есть несколько динамичных сцен с бегающей камерой, но, по большому счету, мы в 90% использовали телегу. Да, это такое кино «кино». Не очень репортажное.
Если я правильно понял, то этот внезапный переход на большой проект сорвало личные планы относительно короткого метра? Антон: Ну да. Временно сорвало. Сейчас доделываю. Илья: Дело в том, что я закончил на год раньше, чем Антон, и, соответственно, закончил свой короткий метр. А Антон почти что успел, ему не хватило всего двух смен в кукольном павильоне. Дело в том, что у Антона в дипломе смешение техник, фильм на 70% игровой, но в том числе есть и кукольная анимация. Осталось ровно две смены в кукольном павильоне, которые нужно было подготовить и сделать, и вдруг началась эта работа. То есть, у нас лежит полностью собранный фильм без кусочка в минуту, и мы не можем его доделать практически уже год, поскольку занимаемся полным метром.
Как велась работа с актерами, каким был их поиск, планировали ли вы Паля с самого начала? Илья: Нет-нет, Саша изначально не планировался. Произошло всё довольно неожиданно. Проходили пробы. У нас есть некоторый персонаж, который называется Жлоб. Ну и, посмотрев «Горько!», мы подумали, что этот парень попадает под описание нашего персонажа. Приходит Саша и говорит: «Знаете, это амплуа за мной закрепляется, а я не очень этого хочу». То есть, эта роль для него понятна и отработана. Он говорит: «Нет-нет, на эту роль я не пойду». «А на какую?» — спрашиваем. «На главную», — ни секунды не думая, отвечает он. Антон: Какой наглый парень, думаем мы. Поначалу такие: «Нет-нет-нет». А потом посидели, подумали: «Ну вообще, да». Илья: Позвонили, говорим: «Давай попробуемся». Провели пробы и поняли, что это правильное решение. Довольно неожиданное, но оно сильно изменило всю картину. У Саши сейчас довольно свежий образ, который оказался очень востребованным. Знаете, как есть Джулия Робертс — девушка из соседнего дома, и поэтому она стала звездой. По сути, наш персонаж, Коля, должен был быть как раз парнем из соседнего двора. Парень с нашего кладбища — парень из соседнего подъезда, из соседней квартиры. И когда мы увидели пробы Саши, мы поняли, что как раз это и срабатывает. Брать более академичного актера, который бы четко выполнял наши задачи, так, как они и должны быть прописаны, это было бы не так интересно. Поэтому герой получился очень своеобразным. Мне кажется, что он будет очень близок многим. Антон: Он очень достоверный и органичный. По-моему, очень классно всё сделал.
Я так понимаю, что, когда создавался фильм, не всё было предусмотрено в плане каких-то технических вопросов. Я пытаюсь подвести к эпизоду с караоке. Что случилось с ним, почему он, вроде бы, снят как он был снят, и какова его судьба в фильме? Илья: Да, у нас есть эпизод, в котором дядя главного героя, находясь в некотором пьяном угаре, сидит в сауне и поет в караоке. Что он может петь в караоке? Ну конечно How Much Is The Fish «Скутера». В принципе, мы сняли там несколько вариантов, но этот наиболее забавный. Представьте себе: Александр Ильин, серьезный человек, который на съемочной площадке разучивает весь речитатив How Much Is The Fish и, абсолютно попадая в липсинк, в темп, проговаривает целый куплет песни. Это получилось довольно забавно. Но сейчас мы столкнулись с проблемой, что покупка прав — довольно долгое занятие. Не то, чтобы мы не могли их купить, но, когда возник «Кинотавр», соответственно, встал вопрос о том, успеем ли мы это сделать. Поэтому сейчас этот эпизод стоит под вопросом. Мы очень надеемся, что он попадет в фильм, потому что он действительно очень забавный, но если нет, то у нас всегда есть план Б: мы его просто вырезаем, и выходит не хуже. В конце концов, можно же к прокату очистить права и поставить этот эпизод в прокатную версию фильма или потом выпустить на DVD.
Антон: Можно. Илья: Мы надеемся на такой исход, потому что было бы обидно потерять эту шутку.
Переход из короткого метра в полный — это новый опыт. Что для вас было неожиданным? Антон: Мы оба до этого работали не в полном метре, в сериалах, так что опыт был не очень неожиданным. Илья: Дайте подумать, о чем можно здесь рассказать. Вообще, конечно, когда работаешь в коротком метре, это, с одной стороны, сложнее, потому что у тебя нет технической, административной поддержки; с другой стороны — проще, потому что не такая ответственность. Когда делается полный метр и от твоего решения зависит работа шестидесяти человек здесь и сейчас, в особенности когда что-то меняется, кто-то не приезжает… Это не пятнадцать человек твоих друзей, которые собрались и на энтузиазме снимают. Это серьезные люди, которые собрались, смотрят тебе в глаза и спрашивают, что мы будем делать. Скорее всего, это опыт именно с этой точки зрения. И к тому же первый проект оказался довольно непростым еще в том отношении, что он сложнопостановочный. Из тридцати смен, которые у нас были, пятнадцать ночных. Даже, может быть, больше. Ночная смена — всё по-другому. Соответственно, свет… Потом, полное строительство декораций. Грубо говоря, уже на этапе создания эскиза декорации нужно понимать плановость, кадры и так далее. Довольно забавно: могил у нас порядка пятидесяти. Вот у нас лес. Камера смотрит сюда. Пятьдесят могил выставлено по кадру. Оператор поворачивает камеру — восьмерка, не восьмерка, панорама, всё что угодно, — и эти пятьдесят могил начинают перемещаться в другую точку. Четыре рабочих с гвоздями, шуруповертами быстренько их переносят; после того, как это всё сделано, приходит художник-постановщик, оператор и говорят: «Вот эту могилу чуть правее, а эту вот туда». И практически любая перестановка камеры — большая проблема, это не так, что: «Давай в эту сторону и быстренько подснимем». Такого не бывает. Уже перед началом съемок нужно четко понимать направление, что, куда, как. Свет. Опять же, ночная съемка, у тебя там стоит восемнадцатая, с этой стороны — четверка, ты поворачиваешь камеру и два часа переставляешь свет. Плюс собаки, дети, трюковые сцены. Это было довольно непростой задачей. А снять «американскую ночь»? Илья: «Американская ночь» нам не подходила. Во-первых, «американская ночь» требует довольно большого света. Это ошибка — считать, что поставил, и вот она, «американская ночь». Все эти жесткие тени достигаются очень мощными приборами. А во-вторых, у нас парень ходит с фонариком. А какой фонарик? Он должен был носить с собой прибор на четыре киловатта, чтобы хоть какая-то тень от этого фонаря была. И фонарик отсек «американскую ночь» полностью. Да и, к тому же, опыт съемки «американской ночи» у тех ребят есть, а у нас непонятно, что бы из этого вышло. И она другая по атмосфере. Так мы можем затенить деревья, сделать один какой-то коридор из освещения. «Американская ночь» такой возможности не дает. В наших референсах при художественной разработке мы опирались на фильмы из разряда «Сонной лощины». А в основном такие фильмы снимают от и до в павильоне. Но такой масштаб в павильоне мы себе позволить просто не могли. Это как минимум какой-нибудь тысячник, полностью заполненный. Ну и павильон это, конечно, огромное количество проблем. Поэтому мы поехали в Ярославль, нашли хороший лес с красивыми высокими деревьями и там полностью выстроили декорацию. Правда, ночами у нас постоянно что-то подворовывали. Как долго снимали? Илья: Тридцать смен. Фактическая выработка — порядка трех минут в день. Это очень щадящий режим. Вот если бы нам поставили задачу выдавать семь минут, то это было бы совсем другое кино.
И последний вопрос: что такое, на ваш взгляд, настоящее кино? Антон: Довольно абстрактно звучит. Как ты думаешь? Илья: Да фильмов-то много, они все разные, и нельзя сказать, что мне нравится один жанр и не нравится другой. Антон: Настоящее кино вызывает эмоции. Илья: Да, в общем-то, это самое главное. В чем задача режиссера? Перенести эмоцию с экрана человеку. Наверное, можно настоящим фильмом назвать тот, который выполняет эту задачу. Который рассказывает историю так, чтобы человек переживал за нее. Конечно, не просто скример-скример-скример, ты человека напугал или насмешил. Наверное, фактором настоящего фильма является послевкусие, когда ты его вспоминаешь через день, через два, через три, как ты о нем думаешь и хочешь ли его пересмотреть. Антон: Когда некоторый опыт, который ты пережил в фильме, изменяет тебя. Когда после фильма ты немножко другой.
