Мы начали это интервью еще в прошлом году, когда только-только закончился прокат «Черной розы» — режиссерского дебюта Александра Невского. С тех пор он обеспечил режиссерский дебют еще одному актеру — Марку Дакаскосу, а сейчас встречает свой День рождения на съемочной площадке «Максимального удара*», у руля которого стоит Анджей Бартковяк.
Жил-был в Советском Союзе простой мальчишка по имени Саша. Он был, что называется, «книжным ребенком» — зачитывался «Одиссеей капитана Блада» Саббатини и похождениями бригадира Жерара Артура Конан-Дойла. Подчас Саша расстраивался, что не мог жить в иные времена, чтобы пережить подобные приключения, но твердо верил, что жизнь его будет не такой, как у большинства мальчиков и девочек, выросших в СССР. Однажды мама принесла ему в подарок билет. Как оказалось, это было билетом в другой мир, в другую реальность. Билет, который изменил его дальнейшую судьбу. В те дни 1986 года в Москве проходил Московский международный кинофестиваль, в рамках которого состоялся показ фильма «Конан-разрушитель»Ричарда Флейшера.
— Естественно, я смотрел и фильмы по тем книжкам, которые любил в детстве, но «Конан», его мифология… Что угодно можно говорить про актерские способности молодого Арнольда, но я считаю, что в нем было волшебство, которое позволило ему не только сделать потрясающую кинокарьеру и выстроить свою жизнь, но также нескольким поколениям мальчишек увидеть пример человека, который добился своей цели, добился ее благодаря своим мускулам. А Конан — он об этом с экрана кричал, не только своим голосом с потрясающим австрийским акцентом, а всей своей мускулатурой. Поэтому, выйдя из кинозала, я в совершеннейшем шоке шел домой…
Саша заканчивал восьмой класс на одни пятерки. Почти. Слабым местом была физкультура, которая до тех пор не входила в сферу его интересов. Худощавый парень ростом 193 сантиметра, который совсем недавно приобщился к боксу, вдруг забрал из родительской комнаты старые литые гантели, а вскоре попросил у учителя физкультуры пудовую гирю для занятий дома. Были бы кости, а мясо нарастет. И оно наросло, благодаря усердным тренировкам. Совсем скоро мальчик Саша с Ждановской стал Александром Невским. Он учился в Московском институте управления, занимался в тренажерном зале и ходил по телепрограммам для подростков от «Там-там-новости» до «До 16-ти и старше…», появлялся в «Человеке и законе» и у Влада Листьева в ток-шоу «Тема». И везде пропагандировал культуризм.
— Я разрушал эти стереотипы, что, если ты здоровый парень, ты обязательно бандит в малиновом пиджаке. Наоборот, я всегда говорил о том, что надо получать образование и заниматься спортом. Было совершенно непонятно на тот момент, каким образом прорываться в Голливуд. Конечно, хотелось сниматься в отечественном кино, но оно полностью прекратилось на тот момент, его вообще не снимали. По «Мосфильму» гулял ветер. Там было несколько офисов, а пол-«Мосфильма» занимала студия Сережи Баженова BS Graphics, которая делала компьютерную графику для телеканалов.
— К 1998 году, когда уровень моей известности и популярности здесь, в России, был достаточно существенным… Я, например, давал автографов не меньше, если не больше, чем я даю их сейчас, тем более что за несколько лет до этого вышла первая публикация обо мне — в журнале «Крестьянка», тираж которого был 15 млн экземпляров. Когда я писал свои первые статьи для газеты «Красная звезда», ее в приказном порядке читало два миллиона человек. А программу «До 16-ти и старше» смотрело столько миллионов зрителей. У моей мамы до сих пор хранится один мешок писем почти с меня ростом. И, тем не менее, я понимал, что следующего шага нет. Кино нет. Я могу продолжать вести программы на телевидении или подумать про политическую карьеру… Я к тому моменту уже написал две книги, и, в принципе, мне всё это нравилось, но цель была — попасть в кино. А раз киноиндустрии нет, а создать собственную киноиндустрию здесь будет сложновато… Мне всё стало понятно — надо ехать туда.
— И я как будто прилетел на Луну: меня никто не знал, меня никто не понимал, меня никто не ждал. Переехал я туда в 1999 году, поехал учиться в Калифорнийском университете. Приехав, стал учить английский, пошел изучать актерское мастерство. Я начал встречаться с людьми, достаточно быстро обо мне написали в LA Times, я попал на телевидение. Харизмы у меня хватало, чтобы на тот момент привлечь к себе внимание даже без хорошего знания языка. Другое дело, что те кастинги, на которые меня, конечно, стали быстро приглашать, и те проекты, о которых со мной стали разговаривать… Наверное, для простого культуриста, приехавшего в Штаты, это было бы большой удачей, но я приехал не для того, чтобы участвовать в рестлерских или гладиаторских шоу, надевая трусы с серпом и молотом. И не для того, чтобы играть бандитов в фильмах, в которых Ван Дамм будет разбивать бутылку об голову. Впрочем, меня никто не хотел обидеть, мне хотели помочь, потому что у меня не было ни членства в профсоюзе, в Гильдии актеров, ни нормальной рабочей визы, только студенческая. В 2000-м году Джек Джелларди, агент Жан-Клода Ван Дамма, познакомил меня с ним и с Шелдоном Леттичем, который вскоре после знакомства уже готов был взять меня в фильм «Тайна ордена». Шелдон сказал мне: «Те цели, которые ты перед собой ставишь, чтобы быть независимым в Голливуде, чтобы стать известным, — это не то». Мол, масса фактурных ребят счастлива, если снимается на вторых планах, в пяти-семи фильмах в год, чередую студийные и независимые картины. Где-то дерутся, где-то еще что-то. Не в главных ролях, но при этом всё вместе — 560 долларов в день минимум». Если вы делаете, скажем, семь проектов по две недели, получая в неделю пять тысяч долларов минус 50% налогов, агентских и прочего, все равно у вас остается нормально денег, чтобы снимать нормальную квартиру, в кредит ездить на нормальной машине, два раза в неделю ходить в нормальный ресторанчик, ходить в спортзал Gold Gym в Винасе… И многие так живут. Но у меня были другие цели, совсем другие.
Жан-Клод Ван Дамм и Александр Невский
Цель была простой — сыграть главную роль в кино, а для этого требовались не только знакомства, но и ежедневная работа над собой. Первые годы в Штатах Александр Невский, как губка, впитывал информацию, перезнакомился со всеми, в первую очередь — с актерами-спортсменами, стал членом ассоциации иностранной прессы, благодаря чему получил возможность общаться вообще со всеми людьми из мира кино. Тогда же пришло понимание, что нужно заниматься продюсированием кино. В 2003 году фильм «Бумер» собрал в отечественном прокате 1,6 миллион долларов — это уже было знаком возрождения, если не индустрии, то хотя бы кинобизнеса. Хотя, ориентироваться только на российский рынок было довольно рискованно. Тогда родился проект «Московская жара» — фильм о России, но на английском языке и с привлечением иностранных актеров.
— Мне было интересно делать кино, которое будет продаваться не на одной территории, а на нескольких десятках территорий. «Московская жара» — это был мой первый голливудский независимый проект, на котором я был и актером, и исполнительным продюсером, и соавтором сценария. Я могу вспомнить и «Неоспоримого», и еще что-то, где я просто был в эпизоде или трюкачом, вдыхал, так сказать, Голливуд, общался с Уолтером Хиллом... Но на самом деле первым серьезным, большим шагом стала «Московская жара». То есть, после «Конана-разрушителя», увиденного в 1986 году, до запуска «Московской жары» в 2003 году прошло семнадцать лет.
— Боевое крещение было пройдено на «Московской жаре». Мне тогда некоторые критики говорили: «Ну как же, вот у вас «Жара» с бюджетом явно $10 млн, а собрали вы $1,1 млн». «Жара» реально выглядела как дорогое кино, но эти люди даже не знали, что из этих денег продюсерам приходит от силы половина. На деле бюджет «Московской жары» был примерно 3 млн долларов. Благодаря тому, что картина собрала более миллиона долларов на тот момент в России и СНГ, мы смогли сделать телепродажи, которые превысили миллион долларов. Премьера была на Первом канале, второй показ был на НТВ, третий — на ТВЦ, и фильм до сих пор идет. Это если говорить про Россию. Тогда не было интернета, но было DVD и VHS. Для сравнения, сделка по выпуску «Московской жары» на носителях была примерно на 100 000 долларов, а за «Форсаж Да Винчи» в 2008 году (было выпущено две версии картины — прим. ред.) выплатили уже более полумиллиона. Около полумиллиона долларов было от привлеченного продакт-плейсмента. Таким образом, более двух миллионов долларов собралось только с территории России и СНГ.
— Если бы мы просто сняли фильм с Майклом Йорком и Эдрианом Полом, все права на него были бы всего двадцать пять тысяч долларов. Как и сейчас, если мы с вами снимем фильм с Дольфом Лундгреном, нам повезет, если мы в России за все права получим тридцать тысяч долларов, а фильм выйдет ночью на РЕН-ТВ. Таковы реалии бизнеса. Поэтому на тот момент, когда я этот фильм представлял в Америке, я представлял его не как маленькое независимое кино. Это был событийный хит из России, о котором писали в Variety, Hollywood Reporter и Screen International. Это была сделка с Universal, которая выпустила фильм в ограниченный кинотеатральный прокат. Это была имиджевая история. Vivendi выпустила его на DVD, и они продали около двухсот тысяч дисков на тот момент. Фильм можно найти сейчас и на Netflix, и на других VOD-сервисах. Цифру, подобную той, что была в России, удалось собрать и с Америки. Дальше, благодаря успеху в России и информационному шуму в Америке, фильм был продан на международный рынок. Фирма Lightning Entertainment продвинула картину на пятьдесят территорий. В большинстве стран это был выход сразу на DVD, телевизор и прочее. Но какой телевизор? Эфирный телевизор, кабельный, аэрокомпании, которые показывают кино на своих рейсах, отели. Я угадал с чем? Фильм был на английском, фильм был ensemble cast: Майкл Йорк, который недавно был в «Остине Пауэрсе», Эдриан Пол (прошла всего пара лет после фильма «Горец: Конец игры»), Эндрю Дивофф, Ричард Тайсон… Это был хороший ансамблевый каст, который позволил получить существенные деньги на международных продажах. И таким образом, при бюджете 3-3,5 млн долларов и кинотеатральных сборах в России в один миллион, если говорить обо всех продажах, фильм собрал больше шести миллионов долларов.
Александр Невский и Шерилин Фенн на съемках «Охотников за сокровищами»
— Дальше, если говорить о других картинах, в чем-то были более значительные успехи. С «Форсажем Да Винчи» была большая победа на DVD, но, естественно, был промах с тем, что я позволил компании «Каскад» переозвучить фильм «камедиклабовскими» шутками. Это была ошибка, но, еще раз, я на тот момент большую часть времени проводил в Соединенных Штатах, и когда мне сказали, что фильмы с шутками от Comedy Club собирают по пятнадцать миллионов, как «Самый лучший фильм», например, и если привлечь ту же самую команду сценаристов, они сделают шутки и изменят фильм дубляжом. «Каскад» на тот момент выпускал и Sony, и «Диснея», они были лидерами, и я сказал: «Хорошо, давайте попробуем». Когда я был на премьере в «Художественном», я, конечно, чувствовал, что картину просто изнасиловали. Я не мог об этом говорить. Вы меня знаете, я отношусь к паблисити серьезно. Я все равно делал хорошую мину при плохой игре, но я понимал, что люди, которые пойдут смотреть экшн, не поймут, что им показывают. Как будто я сам смеюсь над собой в своей же собственной картине и при этом снимаю не комедию. Но мне было приятно, когда «ВидеоСервис» выпустил картину в двух вариантах — комедийном и приключенческом («Охотники за сокровищами» — прим. ред.). Как я уже сказал, это была большая, практически беспрецедентная для независимой картины сделка, и фильм собрал чуть меньше миллиона долларов по России и СНГ в кинотеатрах, но еще под полмиллиона заплатили за выпуск на DVD, что, конечно же, было хорошо. Естественно, там были проблемы с телепродажами, потому что, к примеру, «Камеди клаб» вышел на Первом, и Первый канал, который брал «Московскую жару», не взял «Форсаж Да Винчи» по той причине, что у них «не пошёл» «Камеди клаб», а отдавать картину ТНТ я не хотел. Что же до версии «Охотников за сокровищами», которые, к примеру, понравились Первому каналу, то они не могли взять эту версию картины по нормальным, интересным мне условиям, потому что этот фильм в этой версии не был в кинотеатрах. Но все равно с этой картиной делал всё то же самое, что и с «Московской жарой»: перекинул информационный шум в Америку, фильм там вышел и хорошо был продан на DVD и на телевидение, и уже на тот момент в Америке приобрело популярность «видео-по-запросу». Но если говорить в целом про бизнес, то с «Охотниками за сокровищами» было сложнее, чем с «Московской жарой».
— Если говорить про «Черную розу», то это, можно сказать, мой авторский проект. Конечно, начиная этот проект, я понимал, что на дворе 2013 год, а не 2003 и уж тем более не 1993. Время изменилось. К примеру, люди, которые выросли на моих программах и на моих публикациях, уже обзавелись детьми, они в кино не ходят. Их дети воспринимают экшн-фильм как битву роботов или огромных монстров, на которую потрачено двести миллионов долларов, а всё остальное они не воспринимают как кино. Другое дело, что в силу различных, в том числе и личных причин, с 2010 по 2013 гг. я не делал фильмы. Вышел фильм «Убийство в Вегасе», которые мы снимали в Лас-Вегасе в 2009-м. Проект не совсем мой — да, я играл одну из главных ролей, но продюсировали другие люди. Эта картина не была мне так подконтрольна, как предыдущие. Период был — хуже не придумаешь. Ситуация начала слегка меняться в 2012-м, когда Вадим Смирнов предложил мне озвучить морского слона в мультике студии 20th Century Fox «Ледниковый период 4». Не то, чтобы я провел там много времени, но я опять раскручивал кино, я был на премьере, тем более, такой классный мультфильм, совершенно другая аудитория, которая его смотрела. Это мне добавило позитивных эмоций. В 2013 году стало понятно, что фильм «Геракл», который я много лет продвигал и несколько раз был реально близок, чтобы его запустить (последний сценарий, который полировал Анджей Бартковяк, — сценарий крепкий, хороший), опоздал, потому что в это время готовились сразу две картины. Свой проект запустил Ави Лернер с Келланом Лацем, и началось производство фильма со Скалой. Стало понятно, что своего «Геракла» сейчас делать не надо. Как минимум, надо ждать и смотреть, что будет с этими проектами и делать что-то другое.
— «Черная роза» стала фильмом, который можно было быстро собрать и запустить, что я и сделал. При всех сложностях, в том числе и кинематографических, если я сделаю кино, которое напомнит кому-то дискотеку девяностых, — в этом нет ничего плохого. Естественно, я понимал, что будет в России с теми людьми, которые достаточно тяжело и долго воспринимают мою карьеру. Я особо не читаю комментариев или еще чего-то, но мне иногда присылают: «Александр Невский прет вперед как пароход. Хотелось бы, конечно, чтобы его ожидала судьба «Титаника», но, к сожалению, по-моему, нет». Поэтому, конечно, я понимал, что у многих это вызовет сильные эмоции. Тем не менее раз уж это мой проект, с которым я возвращаюсь в кино, значит, я его буду делать так, как считаю нужным. И я сел в режиссерское кресло, обезопасив себя с одной стороны Шелдоном Леттичем, а с другой стороны — Брайаном Горсом. Оба профессиональные режиссеры, первый делал студийное кино, второй делал девять независимых картин для Sony. Я сделал кино, которое хотел посмотреть и сам. Если говорить сейчас про бизнес, то, картина собрала около миллиона в российском прокате. Имея от полутора миллионов долларов с проката и со всех продаж с такой территории как Россия, с учетом еще около 2-2,5 млн долларов со всех международных территорий, учитывая «базз», и имея около двух с половиной миллионов долларов со всех продаж в Соединенных Штатах Америки, а также понимая, что часть денег была привлечена как продакт-плейсмент, при том, что производственный бюджет значительно меньше, чем семь миллионов долларов, естественно, картина будет в плюсе. Этот фильм был важен для меня еще и тем, чтобы вернуться в кино. Знаете, если вы долго не тренируетесь, то надо возвращаться к тренировкам плавно. Если вы легли сразу под двести килограммов, у вас порвались руки и грудь, что в этом хорошего? Поэтому для меня «Черная роза» — хороший, крепкий разогревающий тренинг. Конечно, она не будет самым прибыльным моим проектом, это понятно, и понятны определенные ошибки, в том числе и связанные с Россией, в том числе и связанные с продвижением… Но общий опыт я оцениваю как крайне позитивный.
Кадр из фильма «Черная роза»: Александр Невский и Кристанна Локен
— Кстати сказать, больше шестидесяти процентов Лос-Анджелеса, который присутствовал в «Черной розе», мы сняли в Москве. Даже океан сняли здесь, на Москва-реке. И чаек! На тестовых скринингах в Лос-Анджелесе никто не заметил, что это не Лос-Анджелес, хотя в России зрители узнают какие-то локации. И здесь большой плюс — Руди Харбон, оператор, француз, у него необычный взгляд на эти вещи. Он делал «Охотников за сокровищами», он делал «3000 миль до Грейсленда». Плюс Брайан Горс, который снимал несколько картин для Sony в Испании, он умеет снимать Лос-Анджелес в Мадриде, а теперь вот и в Москве. Мне повезло собрать нормальную команду. Бесспорно, Кристанна Локен, Эдриан Пол, хороший мой друг, который как режиссер снял лучшие серии предпоследнего и последнего сезона «Горца». Он тоже давал мне советы. Роберт Дэви, легендарный человек, он столько юмора привнес в наши съемки. Мы всё время подтрунивали друг над другом. Это он мстил мне за то, что мы вызвали его Москву прямо в день его рождения, а человек, который его встречал, опоздал. Дэви прилетает в шесть утра — никого нет, аэропорт пустой, звонить некому. Я проснулся в восемь, у меня сразу такой имейл: «Lost in Moscow!» Мы, конечно, нашли его минут через сорок, но эти сорок минут он запомнил на всю жизнь.
— Мы снимали в России, у нас было более трех недель продакшна и еще предстояло две недели в Америке. Я не представлял, во что лезу, когда решил сесть в режиссерское кресло. А когда понял, то было уже поздно… Маттиас Хьюз приехал в Москву здоровый, веселый, загорелый, готовый к борьбе. Мы с ним не виделись четыре недели, и я выглядел совершенно иначе, и сил у меня было значительно меньше, поэтому всё наше противостояние с ним вы сами видели, как завершилось.
Каспер Ван Дин, Марк Дакаскос, Мария Бравикова и Александр Невский на съемках «Разборки в Маниле»
— Задумывая «Разборку в Маниле», я хотел собрать ребят, которых Сталлоне еще не собрал в «Неудержимых», и при этом не делать рип-офф «Неудержимых», а сделать свое кино. «Разборка в Маниле» стала для меня знаковым проектом еще и потому, что впервые в жизни я побывал в Азии. До этого я в Азии не был никогда. Потому что за пятнадцать лет жизни в Америке я стал американцем в том плане, что если американцы едут в отпуск, то они едут на Гавайи, либо в Калифорнию. А я живу в Калифорнии. Поэтому мой отпуск заключался в том, чтобы поехать в Москву или в Европу. В Манилу я летел из Москвы через Дубай, в котором пробыл неделю. Дубай — это как огромный Беверли-Хиллз (кто был, тот поймет). Всё вылизанное, вычищенное, богатое… А Манила — это его прямая противоположность и настоящая Азия, как я ее представлял из старых фильмов с Джеки Чаном. Тут, правда, надо добавить, что люди, которых я там встретил, в своем абсолютном большинстве чрезвычайно позитивные, улыбающиеся (даже самые бедные), открытые... При том, что там в «Старбаксах», например, расположенных в самом дорогом районе Манилы, стоят полицейские с автоматами... Конечно, город не простой, город жесткий. А уж джунгли совершенно жесткие… Но тут я никаких стереотипов и не имел. И благодаря тому, что нашим сопродюсером с филиппинской стороны был Крис Сантьяго, сын Сирио Сантьяго, который в свое время снимал там фильмы, начиная с «Кровавого кулака»Дона «Дракона» Уилсона и помогая снимать «Апокалипсис сегодня»… Так вот, благодаря Крису нам были открыты все пути. Мы снимали и в достаточно жестких местах Манилы, мы снимали и в джунглях, мы снимали и на той самой реке, где снимался «Апокалипсис сегодня», снимали на островах… Поэтому для меня это была первая поездка в Азию, переполненная впечатлениями. Плюс к этому — я фанат Марка Дакаскоса. Я фанат Тагавы, я фанат Уилсона, Тиа Каррере, Оливье Грюнера, Каспера Ван Дина… Собрать их всех в одну картину — это было круто, это здорово. Сценарий, написанный Крейгом Хаманном, был крепкий, каст был классный, режиссер — Марк Дакаскос, для которого это был дебют. Марк был чрезвычайно позитивный и восторженный. Он настолько был счастлив, настолько искреннее радовался каждому божьему дню режиссуры и возможности сделать кино не просто в жанре экшн, а кино с душой, которое, я уверен в этом, у него получилось. И когда мы с Марком говорили об этом, он сказал, что нужно уметь радоваться моменту. Нужно уметь гордиться собой, гордиться своими успехами и радоваться моменту — и это тоже будет отражаться на процессе. Потому что на «Черной розе» я, бесспорно, радовался моменту, но недостаточно.
Кэри-Хироюки Тагава, Оливье Грюнер, Каспер Ван Дин, Марк Дакаскос и Александр Невский на съемках «Разборки в Маниле»
— С точки зрения физических нагрузок «Разборка в Маниле» стала непростым опытом. Это был мой первый нон-стоп экшн фильм — со стрельбой, с драками, с поножовщиной, а также с большим количеством сцен рукопашных поединков в исполнении экшн-звезд 90-х… Например, там есть девять минут непрерывного мочилова в исполнении Синтии Ротрок, Дона Уилсона и Оливье Грюнера… Я сам когда смотрел монтаж, не мог поверить, что всё это перебивается моими драками тоже. Поэтому в этом фильме аудитория получит и первый нон-стоп экшн от Александра Невского, и настоящий режиссерский дебют Дакаскоса, а также на большом экране (как минимум в России, СНГ и странах Восточной Европы) зрители смогут увидеть всех тех героев, которые блистали в 80-90-е годы и которые достойны того, чтобы снова там, на большом экране, оказаться.
— Отдельная история — это сами джунгли. Например, выходя из машины, ты сразу становился мокрым. То есть, ты становился мокрым еще до того, как на тебя надевали камуфляж, пуленепробиваемый жилет, высокие ботинки, давали тебе в руки автомат, вешали на тебя гранаты, которые, конечно, не взрывались, но весили столько же, сколько и настоящие. В общем, помните, как раньше переводили Die Hard? Не «Крепкий орешек», а «Умереть тяжело, но достойно». Вот и «Разборку в Маниле» снимать было тяжело, но достойно. В джунглях я видел настоящую огромную змею. Были и другие змеи, которые падали с деревьев прямо перед Дакаскасом. Я видел каких-то непонятных малярийных полукомаров-полумонстров, бегающих по воде… Но я все равно получил колоссальное удовольствие, потому что ходить по джунглям с автоматом во главе команды героев боевиков — ну что может быть круче?
Анджей Бартковяк и Александр Невский на съемках «Максимального удара»
— Анджея Бартковяка я знаю пять лет. Мы познакомились в 2010 году, когда он был проездом в Москве. Он тогда планировал снимать в Турции независимый экшн Dark Deal со Скоттом Эдкинсом. Анджей хотел, чтобы я там сыграл главного отрицательного персонажа. Я отрицательных персонажей никогда до этого не играл, тем не менее мы встретились, ведь, конечно, я знал, кто такой Бартковяк-оператор и Бартковяк-режиссер. Мне нравился «Ромео должен умереть», «Сквозные ранения», которые я считаю последним великим фильмом Сигала, где Стивен опять Стивен. И, конечно, мне очень нравился «Дум» — экранизация моей любимой компьютерной игры… Я не согласен с концовкой. Как и многие фанаты игры, я считаю, что «Дум» — это все-таки о том, как открылись ворота в ад. И космодесантник этого дела не боится, а начинает мочить монстров. А не о том, как какой-то непонятный вирус охватил станцию на Марсе. Я говорил на эту тему с Анджеем, на что он сказал, что когда ты снимаешь студийное кино за несколько десятков миллионов долларов с Лоренцо ди Бонавентурой в качестве продюсера, то не всё зависит от режиссера. Тем не менее это был первый, на мой взгляд, классный экшн Дуэйна Джонсона. Поэтому для меня работать с Бартковяком — это большое счастье и большая честь. Другое дело, что Анджей никогда не снимал независимого кино — ни в качестве оператора, ни в качестве режиссера, — поэтому сейчас у нас бюджет увеличивается каждый божий день. И такими темпами я думаю, что к концу продакшена я приму участие в создании картины (речь про «Максимальный удар*» — прим. ред.) такого уровня — и финансового, и визуального, — в котором никогда не принимал участия до этого. Это большое кино, и мне немножко страшновато как продюсеру, потому что реально я никогда не делал кино такого уровня. И это, возможно, мешает мне насладиться самим процессом так, как я наслаждался им в Маниле. Тем не менее то, что я встречаю свой День рождения на съемочной площадке уже второй большой картины, которую я продюсирую в этом году, и пока что самой большой во всей моей карьере, с кинотеатральным режиссером, кинотеатральным сценаристом и массой классных актеров — по-моему, это отлично.
— Как ни странно, первый режиссерский прием Анджея Бартковяка, который я намотал на ус, связан с работой оператора. Потому что мы никогда не снимали мои фильмы больше чем на три камеры… Да, в какие-то моменты их могло быть четыре. На «Максимальном ударе» у нас на данный момент каждый день одиннадцать камер на площадке. Одиннадцать. У нас два «юнита» работает всё время. Второй «юнит» на «Разборке в Маниле» работал неделю из месяца — в те дни, когда мы снимали много драк в джунглях. И такое количество камер и возможность разделиться, сэкономив время на перестановках, — это же не совсем режиссерский прием, это скорее операторский и продюсерский прием. С одной стороны — это, конечно, большие вложения. Но с другой — это существенно ускоряет процесс. Это первое. Второе, что я однозначно намотал на ус — это наличие «эктинг коуча» на площадке. И это была идея Анджея. Ее зовут Наталья Ногулич. Она много снималась в кино, после чего ушла в преподавание. Наталья работала со мной два месяца перед съемками картины, а сейчас работает и со мной, и с остальными актерами уже на съемочной площадке. Она помогает, дает много советов и в этом плане значительно упрощает работу режиссера.
Кит Пауэрс, Эрик Робертс, Том Арнольд и Александр Невский на съемках «Максимального удара»
— Несколько раз люди, в том числе и те, кто относится ко мне очень тепло, говорили мне, что экшн-кино скончалось. Нет больше экшн-кино, особенно с точки зрения тех картин, которые смотрели мы. Теперь только Сталлоне, Шварценеггера, Лундгрена и других будут покупать только в одном флаконе, в одной картине, а когда они выходят по отдельности, они проваливаются, что и происходит. Но я все-таки вижу, что фильм «Заложница» не проваливается. Более того, фильм «Заложница» выводит 56-летнего на тот момент Лиама Нисона, прекрасного актера, в разряд звезды боевиков. Первая «Заложница» — это тот же «Коммандо», только без бревна, автомата и мускулатуры, а количество жертв то же самое. Индонезийский фильм «Рейд» — первый, не второй, — снят за минимальный бюджет, но он очень здорово выглядит на экране. Понятно, что там слишком много насилия, но фильм доказывает, что можно собрать не только у себя дома, на родном (в данном случае — индонезийском) языке, но еще и с английскими субтитрами попасть на «Сандэнс», собрать в международном и американском прокате. И это экшн, чистый экшн, какой мы смотрели в девяностые годы.
— Я продолжаю думать, что экшн-кино живет, что цикличность тоже никуда не ушла. В семидесятые годы ведь тоже думали, что всё ушло, что нужные другие герои, герои шестидесятых — Чарльз Бронсон недостаточно брутален, а Стив Ривз с его Гераклом вообще никому не нужен, а нужен ранний Аль Пачино из «Серпико», либо Клинт Иствуд со своим пистолетом. Дальше в восьмидесятые происходит то, что происходит — золотая эпоха моих любимых фильмов и ваших, я надеюсь, тоже. Эта эпоха сходит на нет в конце 90-х. Нулевые становятся вотчиной всех этих нарисованных фильмов. А сейчас, в десятые, начинается ренессанс. Хороший экшн еще вернется на большие экраны, поверьте мне.
