Фильм-катастрофа, триллер и наш ответ сериалу HBO «Чернобыль». Только без героизма, как в фильме Козловского про ту же трагедию под Припятью, а с ужасом в глазах смотрящих: СПИД на пороге, но советские люди ведут обычную жизнь, не подозревая, что происходит.
Москва 1988 года: эпидемиолог Дмитрий Гончаров (Никита Ефремов) ездит на белом мерседесе и слушает «Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет» Гребенщикова. Он читает лекции о смертельной заразе, которая вот-вот проникнет и в нашу страну, но все в ответ повторяют, как мантру: «В СССР СПИДа нет». Как нет и групп риска: наркоманов, проституток, гомосексуалистов. При этом педерастию всё ещё считают болезнью, а слова «ВИЧ» и «СПИД» воспринимают, как страшилку, придуманную американцами, чтобы пугать советских граждан. Но появляется первый заболевший, ленинградский переводчик, вернувшийся из Таиланда, где он занимался незащищенным сексом, но сказать, что это и есть «нулевой пациент», трудно.
При этом нарисовавшийся переводчик оказывается в армии, где, по его словам, он имел отношения с несколькими десятками солдат-первогодок. Но «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Это отрицается даже не из соображения, что эта история может стать клеймом на всей советской армии, а потому что таких людей и не надо лечить, «пусть лучше сами сдохнут». И тогда Гончаров начинает бить в набат: сначала тихонько, чтобы не засмеяли коллеги, но всё громче и громче, и напряжение нарастает с каждой минутой.
А ведь Гончаров не знает, что ещё раньше симптомы ВИЧ были обнаружены молодым педиатром Кирсаном Аюшевым (Аскар Ильясов) за тысячи километров от Москвы, в Калмыкии в детской больнице Элисты. Там ситуация ещё хуже, люди ещё дремучее, консервативнее и наивнее. Когда появляется понимание, что республиканская клиника сейчас станет центром эпидемии во всём Союзе, в головы врачей не приходит ничего лучше, чем закрыться и всё отрицать. Тогда Аюшев идёт на служебное преступление и тайно передаёт в Москву результаты анализов своих маленьких пациентов.
Таким образом, расследование ведётся с трёх точек: детским педиатром из Элисты, одним из ведущих эпидемиологов страны из Москвы и по-хорошему настырным журналистом Игорем Караханом (Евгений Стычкин). Только непонятно, что они ищут: способы распространения вируса, «нулевого пациента», вакцину или, вообще, способы рассказать советским гражданам, что на самом деле происходит у них на глазах, в постелях и в шприцах.
Так начинается триллер, детектив и прямо-таки настоящий хоррор, пострашней, чем все фильмы о зомби-апокалипсисе, с одной маленькой поправкой: всё это происходило на самом деле. Атмосферу нагнетает фон развала Советского Союза, в Нагорном Карабахе разгорается конфликт, во время перестройки теперь всё разрешено, «Маленькая Вера» идёт на больших экранах, а, значит, и «у нас секс есть». Здесь нет одного героя, как в «Чернобыле» Данилы Козловского, как нет и общего врага, как в сериале HBO про трагический взрыв на АЭС. Но есть общая жертва – одна целая страна. Мы-то понимаем, что это болезнь всепланетарного масштаба, но здесь дело в системе. В верхах всё ещё работают привычка перекладывания вины с одного на другого, правило «меньше знаешь – крепче спишь», стукачество, энтузиазм наказуем, а одна статья в газете – это уже «идеологическая диверсия», выражаясь языком гэбиста Шипова (Павел Майков).
Многие не зря ассоциируют «Нулевого пациента» с американским минисериалом о трагедии под Припятью (но, конечно, не без злорадства: вот так надо снимать нашу Родину!). Цветокоррекция не по прихоти режиссёров так похожа на «Чернобыль», колористика очень хорошо монтажно стыкуется с хроникальными кадрами Москвы, где советские граждане беспечно гуляют, едят мороженое и верят в то, что если и может произойти всё самое ужасное, но только не с ними. И как же это хорошо коррелирует с сегодняшними новостями (хотя, это же наш вечный принцип: «пока гром не грянет…»)! Нельзя обвинить создателей: сценариста Олега Маловичко и постановщиков Сергея Трофимова и Евгения Стычкина (это уже вторая за год большая режиссёрская работа артиста) – в желании заработать на эпидемиологическом хайпе. Тем более что мы пока и сами не знаем, что страшнее: вчерашние кадры, сегодняшние новости или неизвестность будущего.
