Выбравшись в глушь на съемки дебютного фильма ужасов, Джейсон Крид и прочие студенты киношколы и представить себе не могли тот кошмар, с которым им предстоит столкнуться. Мертвые поднялись из могил, уничтожая живых. Все, что было дорого героям, весь привычный мир отравился в тартарары, оставив их посреди разворачивающегося апокалипсиса. И когда все твои родные и близкие мертвы, а ты остаешься один на один с легионами зомби, сжимая в слабеющих руках видеокамеру, тебе не остается ничего, кроме как документировать судный день, снимая дневники мертвецов.Судная ночь
Специально для журнала «Ваш досуг»
Сорок лет понадобилось гранду хоррора Джорджу Ромеро, чтобы сделать полный круг в эволюции зомби и вернуться к истокам собственного творчества — в первую ночь живых мертвецов, снятую в новомодной стилистике «субъективной камеры».
Фильм от фильма развивая образ зомби и увеличивая масштабы эпидемии, Ромеро добровольно шел в тупик — чем удивить публику в следующий раз? Какую территорию освоить разлагающимся трупам? Впечатляющая прогрессия дом-гипермаркет-штат-страна, выдержанная в соответствии с первоосновой сиквелизирования, закономерно привела режиссера в творческую западню без выхода. Сделай шаг назад, и тебя обвинят в самоповторении, преумножь масштаб бедствия (что там осталось-то — планета?), и ленту окрестят маразматическим трэшем. К тому же, после пародийной «Планеты страха» Родригеса терзать земной шарик с серьезной миной уже как-то не комильфо.
Вроде бы, вариантов нет.
Но Ромеро виртуозно выкрутился, уверенным отчерком оставив «Землю мертвых» в прошлом и показав события Первой Ночи глазами очевидца. Не так, как оно было в 68-м, когда ковыляющих криперов играли зеваки, а схематичность режиссуры маскировалась громкими криками и необычностью ситуации. А по-взрослому: с гниющими мертвецами, непониманием происходящего и разрушением системы моральных ценностей, после которого ничего не стоит нажать на курок. Пугающая зарисовка умирающего мира, всегда казавшегося неприятной картинкой по ту сторону экрана.
 «Дневники мертвецов» словно «Непрощенный» для зомби-хорроров, раз и навсегда ставящий точку в историях о живых мертвецах |  |
В отличие от того же «Монстро», сравнений с которым «Дневникам» не избежать по причине хронологии появления в прокате, субъективная камера для Ромеро служит не инструментом оправдания ирреального, а зеркалом социальных аномалий. Собственно, именно поэтому для иллюстрации охватившей мир эпидемии используются хроникальные репортажи из Нового Орлеана, а человеческой реакции на рухнувшую повседневность уделяется куда больше внимания, чем столкновениям с мертвыми. В самом деле, плодотворная тема для полемики: кто страшнее — жаждущие плоти зомби или вооруженные мародеры?
Ожиданий хардкорных фанатов, впрочем, режиссер тоже не обманывает. Все, что любит публика, ленящаяся считывать политические коннотации (стержень всей, теперь уже пенталогии), в кадре наличествует с избытком. Пожалуй, даже, по части разнообразия увечий «Дневники мертвецов» стали самой изобретательной серией цикла, прежде предпочитавшего огнестрельное решение проблем. Здесь вам и упражнения с садовым инвентарем, и членовредительское применение химических реактивов, и пренебрежение техникой безопасности в обращении с электроприборами — смерти на любой вкус и всех оттенков. Но не смакования жестокости ради, а четко подчиненные единому мессаджу: если мир дал трещину, люди быстро теряют человеческий облик.
При этом Ромеро умудряется начинить ленту могильным юмором, когда над страшной, казалось бы, просьбой обреченного на не-жизнь несостоявшегося режиссера «Пристрели меня!» начинаешь смеяться во весь голос — потому что в оригинале Shoot Me, это еще и Снимай меня. Лента ловко апеллирует к недавним ремейкам, вернувшим мэтра со скамейки запасных, объясняя логический недочет «Рассвета мертвецов» Зака Снайдера, и обнажает квинтэссенцию всего жанра, воспроизводя вдохновившую Ромеро на создание зомби сцену из классической «Мумии».
Кажется, что такие насыщенные «Дневники» — фактически, «Непрощенный» для зомби-хорроров — раз и навсегда ставят точку в историях о живых мертвецах, и снимать что-либо про восставших из мертвых дальше просто бессмысленно. Но Ромеро намеренно оставляет финал открытым: кто знает, может за ней начнется новый виток эволюции?
// Настоящее кино