Война в Чечне. Двое солдат отправляются за помощью: их колонна застряла в заминированном ущелье. В качестве проводника они используют взятого в плен молодого смазливого чеченского юношу, знающего все местные тропы. Постепенно идейные противники сближаются друг с другом, становясь почти что друзьями, но суровая правда войны жестоким образом вмешивается в их отношения.«Ускользающая красота»
Несомненно, «Пленный» одухотворяет и даже в какой-то степени подкупает зрителя своей безукоризненной режиссурой. Фильм, будучи интеллигентным высказыванием о войне, выверен до самых мельчайших деталей. Алексей Учитель в общем-то в очередной раз доказал то, что он — один из немногих российских режиссеров в совершенстве владеющих киноязыком. Картина временами обретает стилистику телерепортажа с военных точек, однако, в большей степени, по форме, лента близка к поздним экзистенциальным и слегка поэтичным притчам Гаса Ван Сента.
История путников, которые бредут по горным, обезображенным войной и жестокостью, пейзажам, представлена зрителю в узнаваемой отстраненной манере. Режиссер неторопливо фиксирует происходящее, концентрируясь на событийности и неожиданном романтизме отношений между сержантом и пленным горцем. Оттого красот визуальных, которые расписывал в своей повести Владимир Маканин, в фильме минимум. Учитель пытается акцентировать свое внимание исключительно на красоте физической, в данном случае, на внешности взятого в плен юного чеченца.
Впрочем, несмотря на очевидную творческую состоятельность автора, стоит только абстрагироваться от формы и складывается впечатление, что режиссер снимает определенно не свое кино. Наверняка, Учитель решил пуститься во все тяжкие в тот момент, когда его весьма успешный творческий тандем со сценаристкой Дуней Смирновой окончательно канул в лету. Однако, если «Космос как предчувствие» воспринимался как явное и, в общем-то, печальное подтверждение сказанных слов, то по поводу его нового «Пленного» говорить просто-напросто ничего не хочется. Естественно, не по причине, что картина плоха — она просто нераскрыта по понятным причинам до конца.
 из-за неопределенности авторов ленты хорошие актеры не понимают, что именно им нужно сыграть |  |
Как фильм о войне, лента начинается и заканчивается на диалоге между чеченским лидером боевиков Алибековым и русским подполковником Гуровым, который занимается продажей оружия вражеской стороне. На вопрос Алибекова: «А не жалко ли тебе своих бойцов», Гуров, опрокидывая стопку, отвечает: «Мне всех жалко». Также и режиссеру Учителю — ему жалко всех, он не делит людей на категории — правых и виноватых. Война в «Пленном» — абстрактное разрушительное зло, вынуждающее людей лишать и избавляться от красоты духовной, без которой человек лишь пешка в социальном хаосе и незрячий участник безжалостной, бессмысленной игры, которая уравнивает всех и каждого.
Что касаемо той самой опасной симпатии, благодаря которой пресса окрестила картину нашим ответом «Горбатой горе», «Пленный» — совершенно стерильная и бездушная совокупность недоговоренностей и намеков. Режиссер ожидаемо теряется в постановке интонаций и уж совсем несмело пытается завуалировать очевидный гомоэротический подтекст. Неслучайно, проводя параллели со «Смертью в Венеции» Висконти, Учитель и не собирается доводить дело до конца. В итоге, ввиду этой самой неопределенности авторов ленты, хорошие актеры не понимают, что именно им нужно сыграть.
Стоит отметить, что сам Маканин — знатный постреалист в литературе и лауреат «Букера» — в своем рассказе достаточно двусмысленно, но не без прямоты размышлял о красоте, которая по идее должна спасти мир. Писатель, избегая явного контекста возможных сексуальных отношений между героями, наэлектризовывал несвойственную симпатию между строками. Само собой, авторы фильма узрели это в тексте, но испугались либо реакции зрителя, либо критики, которая вполне могла увидеть в «Пленном» сомнительную провокацию. Другой вопрос: почему же в таком случае никто не догадался заменить горца на персонаж противоположного пола, что раскрыло бы характеры, мотивацию поступков и только добавило должного драматизма в трагичной концовке? Впрочем, будем надеяться, что до этого додумаются американцы, которые по слухам уже приобретают права на создание своего ремейка.
// Настоящее кино