Вышедший на пенсию автомеханик Уолт Ковальски проводит дни, починяя что-то по дому, попивая пиво и раз в месяц заходя к парикмахеру. У него нет такого человека, кому он доверял бы в той полной мере, в какой доверяет своей собаке Дейзи. Все те люди, коих он некогда называл своими соседями, либо переехали, либо ушли в мир иной. Противясь буквально всему, во что упирается его взгляд, Уолт просто неспешно проживет остаток своей жизни. До той самой ночи, когда кто-то попытается украсть его Гран Торино.
«Последний киногерой»
Кто-то в прессе уже язвительно отшутился, что такое кино как «Гран Торино» снимают либо старики, либо дураки. Но лучше пренебречь столь непочтительными утверждениями, хоть и с оговорками. Если постараться, можно вполне объективно отыскать в режиссуре нового фильма Клинта Иствуда немало обидных просчетов. Длинновата картина, противоречива, старомодна, оскорбительно простодушна, да и вторична, хотя бы по отношению к «Малышке на миллион». Правда в том, что вот совсем не хочется подобных поисков. Сам ведь в дураках и останешься, учитывая одну-единственную причину: мэтр на протяжении последних лет работает действительно как одержимый — несколько фильмов в год, кипа нереализованных идей и вдобавок очевидное желание работать в том же ритме. Каждый раз он раскладывает американское бытие по полочкам, при этом безбожно ностальгирует, иногда спотыкается на ровном месте, но тут же отряхнувшись, выпрямляется и продолжает свой нелегкий труд. Довольно просто заподозрить режиссера в страхах перед смертью, но отнюдь не физической, ибо все настоящие художники существуют лишь в те моменты, когда творят. Впрочем, все это поверхностные и в корне неверные домыслы. Похоже, что Иствуду важнее всего на свете — выговориться, поделиться со зрителем той самой мудростью, которая накопилась с годами.
С мудростью этой все более-менее понятно, она у него по-своему безгранична. Что не скажешь о времени, обладающем и в фильме, и в жизни совершенно противоположными качествами. Первое, на чем акцентирует внимание этот занимательный и, стыдно признаться, нацеленный на тинейджеров антивестерн — это обезоруживающая старость главного героя. Иствуд играет Уолта Ковальски — эдакого «Грязного Гарри» на пенсии — вздорного мизантропа, пассивного расиста и ветерана корейской войны. В его мире что-то изменилось: былая жизнь после смерти жены обратилась в рутину — скорбное одиночество с ежедневной стрижкой вечнозеленого газона, задушевные беседы с собакой и нечастые визиты в парикмахерскую. Родные же дети любезно предлагают отцу уютное место в престарелом доме и интересуются лишь тем, кому достанется после его смерти отполированный до блеска ретромобиль Гран Торино. С Америкой, предстающей в картине «несуществующей» страной, тоже все непросто. Массы эмигрантов, живущих по соседству, не пожелали смешиваться с чужеземцами, оставаясь жить обособленными группами. В итоге, назревает война идеологий и нравов, в которой Уолтеру Ковальски предстоит продемонстрировать зрителю классический путь от ненависти до покаяния.
Временами кажется, что режиссер действительно застрял в 50-х. Нет особого смысла искать двойное дно в напускном патриотизме или вдумчивом гуманизме. Наверное, сейчас так и впрямь не снимают. Иствуд не пытается удивить, он не читает морали, не строит сложные визуальные конструкции, которым было место в недавней «Подмене». И, что самое главное, он в этот раз далек от желания понравиться всем и каждому. «Гран Торино», являясь в первую очередь театром одного актера, а во вторую — драмой о том, как важно оставаться самим собой, обеспечивает зрительские симпатии честностью, которой в современном американском кино практически не осталось. В последнее время для этого живого классика стало поведенческой нормой буквально исповедоваться перед зрителем. Как результат, фильм попал в самую точку, оказавшись не только нелицеприятным портретом нации, но и своеобразным откровением, в котором упрямый старпер Уолт Ковальски проходит свой крестный путь. Мало того, что он кристально правдив в каждой произнесенной зрителю фразе, будь то гневные тирады о несправедливости в этом мире, или бессловесный ужас по поводу наград за убийство тех, кто уже добровольно сложил оружие. Так еще он и убедителен ровно настолько, что сомнений насчет смертельной опасности от его «холостых выстрелов» указательным пальцем даже не возникает.
