Лента о первом в Америке политике по имени Харви Милк, открыто признавшемся в своих гомосексуальных наклонностях. Он был избран в городское правление и выступал за принятие законопроекта о правах геев и лесбиянок.«Жизнь других»
Гасу Ван Сэнту всегда была присуща созерцательная поэтика — интимные скольжения камеры по юношеским телесам, вкрадчивые крупные планы и высокохудожественная скука. При всем при этом режиссер никогда не ударялся в тематические проповеди, которые преподносили бы его публике идейным борцом за права гомосексуалистов. Как оказалось, творец просто-напросто пребывал в несколько иной жанровой направленности. Как только каннский курс вновь преломился в пользу желаемого золота от американской киноакадемии, автор выдал на суд зрителя «Харви Милка» — возможно, первую в своей фильмографии ленту, которая вызывает стойкое ощущение, будто режиссер сменил собственную нетрадиционную сексуальную ориентацию на нечто более приемлемое для общества. Такое кино обычно снимают закоренелые ремесленники вроде Рона Ховарда. Былые вольные абстракции здесь стали типовой высококачественной стилизацией под ретро, аутентичные лица непрофессиональных актеров — ладными физиономиями первостатейных звезд, многозначительное буддийское молчание — важными политическими речами, а неизменный катарсис финала — традиционным голливудским умыванием очищающими слезами.
Наблюдать за историей первого в Америке политика, открыто заявившего о своих сексуальных предпочтениях, любопытно, в первую очередь, благодаря прекрасным актерским работам. Шон Пенн действительно сыграл лучшую из своих ролей, за которую вполне заслуженно унес в этом году статуэтку. Он не кривляется, не манерничает, не ломает комедию и даже не заламывает ручки как Рената Литвинова. Актер воссоздает образ человека, который пошел против системы; очень тонко играет отчаянного идеалиста, но в то же время самоотверженного ребенка демократии, имеющего четкие цели и определенную методику их достижения. По другую сторону баррикад есть не менее значимая роль Джоша Бролина, с фотографической точностью исполнивший Дэна Уайта — невротичного алкоголика, консервативного семьянина и ярого противника Харви Милка. Конечно, документальные хроники умалчивают о том, были ли связаны столь крайние проявления гомофобии Уайта с его же латентной гомосексуальностью. В любом случае Ван Сэнт, похоже, склоняющийся именно к этой на удивление логичной мысли, очень умело направил актера в нужное русло, поскольку за развитием неприятного и невзрачного антагониста следить намного интереснее, чем за центральными персонажами.
Наверное, единственное, что может действительно раздражать в фильме — это некоторые режиссерские вольности Ван Сэнта, отражающиеся на форме подачи картины. В этот раз он достаточно неловко играет на смысловых контрастах и дутом драматизме. Подобное логично: любому талантливому художнику, которому вместо очередной импрессионистской зарисовки поручено нарисовать броский политический плакат, рано или поздно суждено сорваться в непроизвольное эстетство. Играясь с кампаниями, митингами и дебатами, режиссер добился стройного, плотно пригнанного, динамичного, опять же большого кино. Срываясь же к финалу на противоречивые рассуждения по поводу «Тоски» Пуччини, Ван Сэнт прибавил фильму лишь фальши. Лишней, несвойственной жанру, то и дело рискующей обратиться пошлостью. Во всем остальном «Харви Милк» — это почтеннейший ЖЗЛ, поучительный экскурс в прошлое, созданный ради профилактических целей. Окультуриваться призваны не меньшинства, отнюдь. Кино как учебник по истории — с важным видом и на протяжении двух часов оно монотонно бубнит про серьезные и важные вещи. Такая картина снимается для хоругвеносцев, мэра Лужкова и прочих воинствующих гетеро, знания которых граничат с невежеством. Дабы помнили, что все свободы основываются на терпимости, а также наконец-то осознали самое дурацкое и, к сожалению, главное правило демократии: под занавес любой активистской борьбы за идейную направленность всегда проливается невинная кровь.
// Настоящее кино