Главный герой — богатый гавайский землевладелец. Он вместе с двумя дочерьми предпринимает попытку найти любовника находящейся в коме жены, искренне веря, что таким образом спасет семейный очаг.
«Долгое прощание»
Ветеран интеллигентного американского инди Александр Пэйн почему-то уже много лет ассоциируется не с «Санденсом», а именно что с церемонией вручения «Оскаров», где его скромные трагикомедии время от времени берут нескромных позолоченных болванчиков. Надо заметить, «главный приз» режиссер еще не получал. И именно в этом году у него есть абсолютно все шансы уйти триумфатором. «Потомки», которым заокеанская критика дружно спела дифирамбы, действительно безупречны: здесь нет ни одной фальшивой ноты, ни одного лишнего слова, артисты все, как на подбор, замечательные, да и Клуни — чем старше становится, тем ярче светится. В центре сюжета — семейных крах, проиллюстрированный на примере Мэтта Кинга, землевладельца и потомка гавайской принцессы, чья жена после трагического инцидента впадает в кому, выйти из которой ей уже не суждено. Врачи настаивают на отключении от искусственной системы жизнеобеспечения, после чего женщина проживет еще дней семь. Будущему вдовцу ничего не остается, кроме смирения. Извещая родных и близких о неминуемой смерти, чтобы те смогли попрощаться, Мэтт теплит в себе уверенность, что хуже уже не будет. Но вскоре судьба наносит герою еще один удар под дых: любовь всей его жизни, которой вот-вот не станет, незадолго до злополучной аварии завела себя любовника и серьезно подумывала о разводе.
Пока за кадром бренчит пронзительный укулеле, Пэйн задается резонными вопросами. Что сложнее — прощаться или прощать? Как отпустить, когда сжимаешь теплую руку, на которой до сих пор красуется свадебное кольцо? Как чувствует себя фамильное древо, что пытаются выкорчевать из земли потому, что у него надломились ветви? К финалу «Потомки» начинают скоропалительно плодить ответы, причем в формате утешающего бубнежа, наверняка неоднократно проговоренного гавайскими умельцами под пресловутый укулеле: жизнь продолжается, детей нужно обнять покрепче, а жену — отпустить, запомнив о ней только хорошее. Наверное, реакция на такое должна быть однозначной: после того как тебе на голову сваливается весь этот ворох из прописных истин, ты должен расплакаться, позвонить родителям и сказать, как они тебе дороги. Американский зритель, скорее всего, так и сделает. И если кино все-таки возьмет «главный приз», можно будет, наконец, заявить вслух, что академиками движет не политика, а веления их чутких сердец. Обидно только, что сам ты во время этого долгого прощания ровным счетом ничего не ощущаешь. То ли в силу издержек воспитания, то ли из-за ментальных особенностей «Потомки» воспринимаются как два часа, проведенные на хорошо обставленных поминках незнакомого тебе человека. Хочется пожать всем руки, выразить соболезнования и поскорее убежать. Позвонить родителям, впрочем, все равно будет не лишним.
