Дирижер отправляется со своим оркестром в Иерусалим, чтобы исполнить ораторию «Страсти по Матфею». Но гастроли оборачиваются трагедией. Черное солнце Иерусалима срывает с главного героя маску благополучного художника, заставляет увидеть себя в беспощадной наготе эгоизма и жестокости. Иногда за три дня человек может полностью переоценить и переосмыслить свою жизнь. Меняться никогда не поздно.
«Страсти Христовы»
Паулина Кейл писала однажды про «Дни жатвы», дескать, фильм молодого режиссера Малика произвел на нее впечатление голой рождественской елки, которую можно обвесить любыми тупыми метафорами, что взбредут тебе в голову во время просмотра. С новой работой Павла Семеновича Лунгина выходит в целом похожая история. Живых людей в «Дирижере», кажется, нет совсем. Зато пространства для воображения — с излишком. По сюжету главный герой — дирижер Петров, воплощенный на экране фактурнейшим Владасом Багдонасом — летит с группкой оркестрантов на гастроли в Иерусалим. Отгородившись от простых смертных в салоне бизнес-класса, Багдонас о чем-то сильно хмурится под беспрерывно звучащую за кадром ораторию. Спустя несколько минут в салон забегает разгневанный солист, решающий нарубить правду-матку с плеча. «Вас никто не любит, только боятся», — воскликнет он, после чего зритель невольно начнет задумываться о том, а не Бога ли символизирует грозный дирижер. В это время на территории эконом-класса любвеобильный тенор, несмотря на свою ревнивую жену, пытается склеить симпатичную паломницу. Будучи самым неприятным персонажем картины, он незамедлительно признается новой знакомой, что жена у него — верующая, а вот сам он — атеист.
Значит так: Иегова — есть, вера — есть, безбожник — есть. Стоит ли удивляться, что, когда самолет сядет на святую землю, мы увидим еще и сына божьего. Даже двух. Или трех — не очень понятно. После посадки, собственно, начинаешь немного путаться, поскольку в контексте истории каждого можно расценивать как божьего сына, включая даже Бога, который Петров. Хотя нет, стоп: он же все-таки Петров. Может, в таком случае он апостола Петра изображает — как-то не сходится. К финалу ты оглушенный «Страстями по Матфею», что два часа рвут здесь динамики, перестаешь вообще что-либо понимать. Что объединяет всех этих людей? «Я тебя не люблю», — говорит противный тенор-изменщик своей жене. Вот оно что: пожалуй, речь идет о сумме нелюбовей, которые в очередной раз соткались в апокалипсис. Отец не любил сына. Дирижера не любили его оркестранты. Муж не любил жену. Интересно, кого не любил шахид, которого Лунгин зачем-то вплетает в сюжет? Видимо, людей — Бога любил, а людей нет. Да, теперь все сходится. Возлюби ближнего своего и будет всем счастье — говорит нам «Дирижер». Через две недели он скажет это еще раз, но уже с экранов телевизора. В заключении хотелось бы вернуться к Малику, которого сорок лет назад невзлюбила богиня от кинокритики Паулина Кейл. Зря она так. Старушка просто не дожила до «Древа жизни», до самого религиозного фильма последних лет, который не вызывает ступора. Причем не вызывает потому, что говорит о Боге в формате молитвы. «Дирижер» пытается делать то же самое, только в виде заунывной проповеди — после нее, как это часто бывает, истина витает где-то рядом, а еще очень хочется спать.
