Отряд спецназовцев получает задание проникнуть в многоэтажный дом, расположенный в самом сердце трущоб Джакарты, и арестовать обосновавшегося там наркобарона, которого охраняет целая армия вооруженных до зубов головорезов. Операцию нужно провести без лишнего шума, но нелепая случайность нарушает планы служителей закона. Теперь бойцам негде спрятаться и некуда бежать. Перед ними 30 этажей ада, где смертью грозит каждый неверный шаг.
«Не отступать и не сдаваться»
Первые пятнадцать минут во время просмотра невольно задаешься вопросом, как такое кино смог снять чистокровный валлиец. В последующие полтора часа размышлять становится банально некогда — сидишь себе тихонечко на краешке кресла, придерживая челюсть от изумления, и дышать боишься. «Рейд» — боевик, каких не было с детства, с тех пор, когда все мы завороженно наблюдали за фильмами Джона Ву, название которых сейчас уже и не вспомнишь. Механика жанра у Гарета Эванса оголена до какого-то совершенного неприличия: драматургия с легкостью укладывается в несколько жестов вроде поцелуя в живот беременной жены, после которого сразу же следует нисшествие в ад. Первый, второй, третий этаж; всего — тридцать. Спасение и выход где-то на самом верху. Не оглядываться, не отступать и не сдаваться. Оператор несется вслед за главным героем, однако даже в самые стремительные моменты умудряется сохранять за собой стоическую сдержанность. Никаких тебе трясущихся рук и эпилепсии.
Динамика создается не в монтажной с помощью ножниц, а режиссером — прямо здесь и сейчас, на съемочной площадке, где Эванс из каждого боя высекает энергию, которой хватило бы на месячное обеспечение светом какого-нибудь небольшого индонезийского городка. Несмотря на номинальный сюжет, фильм ни разу не скатывается в глупость, куда ему путь заказан, когда в Америке снимут ремейк. В этом технично исполненном балетном представлении (в котором вместо пачек, рюшечек и обтягивающих трико — пушки, мачете и раздробленные кости партнеров по танцу) акценты расставлены с ювелирной точностью. Под конец даже обнаруживается не самая тривиальная мораль о том, что в сегодняшнем мире категории «добра» и «зла» стали атавизмами, дескать, людей давно уже уместнее разделять не на «хороших» и «плохих», а на профессионалов и дилетантов, отчего грех ругать здешних сертифицированных головорезов. Что поделаешь, работа у них такая — подчас не ты выбираешь ее, а наоборот. Есть такое ощущение, что азиатские боевики, которыми Эванс был одержим с детства, тоже выбрали себе автора сами: во всяком случае, пока подобные пляски смерти будут выходить на экран, за жизнеспособность жанра можно не волноваться.
