1865 год. Шестнадцатый президент США Авраам Линкольн находится на пике популярности. Но перед ним стоят серьёзные задачи: провести запрещающую рабство поправку к Конституции через Палату представителей и завершить Гражданскую войну. Даже ближайшие советники главы государства не верят, что их можно решить одновременно.
«Рождение нации»
Ни для кого не секрет, что иконизированный на пятидолларовой купюре президент в глазах рядовых американцев — святой. Чтобы изобразить святого супергероем, ума много не надо (с этим даже Бекмамбетов справится), при всем при этом, чтобы показать фигуру подобного масштаба человеком, нужно быть как минимум Стивеном Спилбергом. Вышедший в прокат «Линкольн», безусловно, заслужил все те «Оскары», которые через месяц получит. Это мастерски сделанный, ошеломляюще величественный и одновременно с тем чрезвычайно интимный фильм о борьбе за свободу. Спилберг, которого хлебом не корми, дай пострелять, два с половиной часа стоически держит себя в руках: Гражданская война в общей сложности занимает здесь минут семь, остальное время проходит в кабинетах, где шестнадцатый президент США и его лоббисты бьются за судьбоносную тринадцатую поправку к конституции, которая поставит жирный крест на рабстве. В этой борьбе цель оправдывает средства: одних Линкольн заговорит до беспамятства, вторым пообещает высокие должности, с третьими заключит выгодные контракты, четвертых подкупит, остальных введет в заблуждение началом мирных переговоров с южанами.
Честной политики не бывает — равно, как не бывает святых президентов. Осознавая это, гениальный здесь Дэниэл Дэй-Льюис играет одновременно с десяток ролей. Не только Линкольна-Мессию, травящего байки и анекдоты, как Иисус Христос притчи, но и всех остальных: Линкольна-политика, умело достигающего компромиссы посредством понимания того, что люди хотят от него услышать; Линкольна-мужа, подчас едва сдерживающего себя, чтобы не дать неврастеничной мисс Линкольн оплеуху; Линкольна-отца, в один из самых драматических для нации моментов отговаривающего старшего сына идти на войну. В обрамлении операторской работы Камински портрет президента не выглядит ни карикатурой, ни выцветшей иллюстрацией, вырванной из учебника истории. Как бы мы сегодня ни отнеслись к этой картине (а сейчас наверняка начнется традиционный ор о «тоскливом американском пропагандизме»), «Линкольн» — работа редкого мастера. Возможно, не самое убедительное, но уж точно самое живое и наглядное кино о демократии как искусстве — искусстве иметь несколько масок, но не терять при этом собственного лица; искусстве идти до самого конца, думая не о себе, но о благодарных потомках, которые спустя полтора века будут неустанно снимать про тебя кино, не боясь при этом сказать чего лишнего.
