Основатель старейшей Школы боевых искусств намерен уйти на покой и передать дела достойному преемнику. Но самый лучший его ученик вынашивает куда более амбициозные планы — он намерен объединить все разрозненные школы в одну. С этой целью он вызывает на поединок лидера каждой школы и, одерживая победу раз за разом, объединяет все школы. Последней остается Школа его умершего учителя, отстоять память которого на поединок выходит его дочь, тайно влюбленная в своего соперника.
«Ип Ман»
Вонг Кар-Вай сделал свой авторский почерк истинной каллиграфией в девяностых. Именно тогда у режиссера сложился идеальный творческий тандем с Кристофером Дойлом. Пока гонконгский мэтр пронизывал тишину любовным настроением — чем-то незримым, что делало воздух хрустальным — рекрутированный из Австралии оператор очень точно подмечал на экране детали: падающие слезы, кроткие взгляды, дрожащие губы, на которых из фильма в фильм застывали непроговоренные вслух обещания. Творчество Кар-Вая, в сущности, это ведь такие зарисовки импрессиониста — про остановившееся время, где разлилось одиночество, про тоску, которую не заесть ни одним черничным пирогом, про мятежные души ангелов, что однажды упали наземь. В этом уже привычном контексте вышедший на экраны «Великий мастер» выглядит странно. Некогда молчаливый живописец с несвойственной себе болтливостью два с лишним часа пересказывает суконный ЖЗЛ. Рассказанную любимым режиссером историю про легендарного Ип Мана (учителя Брюса Ли, между прочим) страшно хочется полюбить, но чем ближе к финалу, тем яснее становится, что Кар-Вай играется не в свое кино, пытается выступать на поле, где выглядит абсолютным дилетантом. Хуже всего автору даются сцены боя. Человек, который всю жизнь предпочитал разбивать сердца, не может в одночасье научиться делать то же самое с мордами. Видимо, ровно по этой причине ни одна кар-ваевская драка и рядом не стояла с теми, что обычно снимает Чжан Имоу.
С точки зрения биопика «Великий мастер» тоже не ахти какая удача. Если вам действительно хочется узнать про факты биографии Ип Мана, не забредая в «Википедию», будет уместнее ознакомиться с одноименной китайской франшизой — художественных амбиций в ней поменьше, зато внятности сполна. У Кар-Вая с последней как-то не очень. Это, в общем, легко объясняется: он художник, а не рассказчик. Нарратив для него — нечто чуждое. Стоит режиссеру начать развивать мысль, как в кадре сразу же находится что-нибудь, что обязательно его отвлечет. Чаще всего этим «что-нибудь» становится красивое лицо актрисы Чжан Зийи. Она — как местное божество. Девушку снимают заворожено, исключительно крупными планами, не дыша и не двигаясь. Иногда, впрочем, Кар-Вая сбивают с толку совсем обыденные вещи. Просьба закурить, например. Поднесение пылающей спички к сигарете авторы фильма превращают в настоящее хореографическое шоу — в супер-замедленной съемке, глядя на которую, режиссер Снайдер лопнул бы от зависти. В этой, кажется, длящейся вечность картине былого «великого мастера» мы видим единожды. Сцена длится от силы две минуты. Незнакомец в поезде сжимает в руке бритву. По сидению стекает алая струйка крови. Где-то впереди — японские оккупанты, проверяющие документы. Героиня Чжан Зийи, увидев сверкающее лезвие, нежно берет незнакомого мужчину за руку, накрывает шубой и кладет голову ему на плечо. Военные проходят мимо. Это очень характерный для Кар-Вая эпизод — блестяще сделанный и очевидно, что лишний. Обстоятельно рассказывая о феномене восточных единоборств, Кар Вай чуть ли не впервые за свою карьеру снял фильм, который важно не чувствовать, а понимать. Безусловно, где-нибудь в Китае найдутся зрители, что авторитетно помашут головой после просмотра. У нас «Великий мастер» идет почти неделю. И стоит ли говорить, что самая распространенная на него реакция — недоуменное пожатие плечами.
