Финляндия, 1944 год. На военную базу из освобожденного Ленинграда приезжает юная Танька. Все кажется ей прекрасным. Но особенно – командир подводной лодки Александр Маринин, настоящий герой. Она влюбляется в него с первого взгляда. Маринин – любимец Фортуны, каждый его поход увенчивается победой. Но над бесстрашным командиром сгущаются тучи. На базе появляется новый особист – майор НКВД Шарабидзе. Маринин становится объектом охоты не только врагов, но и своих…«Подводные войны. Погружение первое»
«Первого после Бога» можно воспринимать двояко. С одной стороны это довольно средняя постановка, не сумевшая избежать традиционных для дебютантов ошибок и не брезгующая штампами, что можно списать на неопытность режиссера. Но с другой стороны, это большой коммерческий продукт, исключительно назойливо выдающий себя совсем не за то, чем он на самом деле является. И этот момент серьезно снижает общую оценку работы, заставляя вместо разбора ленты начинать рецензию с попытки развенчать несколько мистификаций.
Создатели картины с нескрываемой гордостью заявляют о том, что их фильм стал единственным кинематографическим подарком стране в год шестидесятилетия Победы, при этом как-то нетактично умалчивая про подоспевшую непосредственно к майскому празднику драму «Красное небо. Черный снег» и постановку Атанесяна «Сволочи», лишь в самый последний момент перенесенную на февраль-2006. И это при том, что изначально обе ленты должны были стартовать в один день! Некрасиво.
Вторым пунктом претензий является жанровое позиционирование «Первого после Бога». На волне ли успеха «Девятой роты», или же просто ради большей кассовой привлекательности, но кому-то в голову пришла идея заявить картину военным боевиком, тем самым заранее настроив зрителя на ожидание кардинально иного зрелища. Но вялотекущие попойки офицерского состава и взаимоотношения дружественных народностей (русских и шведок в данном конкретном случае) не укладываются в каноны жанра, а двух сцен с компьютерной графикой – в начале и конце картины, для подобного позиционирования явно недостаточно.
Еще больше недовольства вызывают беспомощность драматургии и сырость режиссуры. Василию Чигинскому отчаянно не хватает богатства визуального лексикона: заложив в сюжет несколько эффектных ракурсов, у него не получается одним лишь языком камеры объяснить зрителю эмоциональную подоплеку эпизода – одинокий чемодан стоящий на пристани у Чигинского не значит сам по себе ничего. Лишь закадровый нарратив специально для этих целей введенной в сюжет Таньки сглаживает внезапные скачки сценария, скороговоркой комментируя неудостоенные кинопленки события и вызывая скупую слезу в сцене, отмеченной в сценарии ремаркой «а здесь зал начинает рыдать». Прием довольно дешевый и подчеркивающий больше, чем скрывающий – подчистив исходные события, сложить получившийся винегрет в самодостаточную историю не получилось.
Наконец, искренне раздражает особый упор авторов постановки на историческую достоверность, о которой они успели рассказать в каждом интервью. Но при этом история Александра Маринеско, легшая в основу сценария, легкими обстругивающими движениями лишилась самых спорных своих моментов. Действительно, разве показался бы зрителю разбитной рубаха-парень героем, знай они, что вместе с пятью тысячами выпускников школы подводников, перебрасывавшихся на военные базы гитлеровской Германии, ко дну пошли и гражданские лица: члены офицерских семей и просто эвакуировавшиеся из неспокойного района люди.
Из восьми тысяч человек, находившихся на борту «Вильгельма Густлова» (фигурировавшего в кино под псевдонимом «Атилла»), спаслось лишь 1230, а Маринеско, потопивший в том же походе крейсер «Генерал фон Штойбен» (еще три тысячи человек), получил по возвращении в порт орден и денежную премию. Нет, с такими подробностями герой превратился бы в алкоголика-социопата, и авторы, возопив очередной раз о достоверности и вдохновленности историей его жизни, ничтоже сумняшеся вымарали из фильма все упоминания о том, что в последнем походе подлодку Маринеско сопровождал особист, а в море ему позволили выйти лишь из-за того, что взбунтовавшийся экипаж отказался служить новому капитану.
Куда удобнее сценаристу Илье Авраменко оказалось поделить реальность на черное и белое, в которой проштрафившийся, но все равно благородный герой, неизвестно с какой целью скомпроментированный негодяем-НКВДшником, мстит фашистскому гаду за гибель товарища. Дескать, и в море он пошел, как лучший, ибо больше некому, и копавший под него особист разом все простил, забыл и поспешил откланяться. И конечно же, посмотрев картину зритель ни за что не узнает, что «победоносный» поход стал для Маринеско последним, а спустя всего несколько месяцев он был уволен с флота с понижением звания и без сохранения пенсии за пьянство и моральное разложение.
Вот такой вот выбеленный подарок преподнес стране режиссер Василий Чигинский, поделившийся сокровенным перед пресс-конференцией с одним из моих товарищей: «Надеюсь, после этого фильма я стану знаменитым». Что вы, господин Чигинский! Если вы трудились только ради славы, то все было напрасно – зритель уже и так знает вас. По «Зеркальным войнам».
// Настоящее кино