— Как вы поняли, что камера должна быть внутри машины? Они же ничего не говорят — в принципе, вы могли просто общий план поставить.
— Просто общий проезд? Нет, мы уже должны быть с героями. Мы их впервые разглядели перед входом в гостиницу, в следующем эпизоде они уже заговорили. И вот теперь мы рядом с ними. Происходит некое приближение к персонажам. Если бы это был просто формальный проезд — это было бы, как вы говорите, общее место.
— Есть какие-то технические сложности в том, чтобы поставить камеру внутри машины?
— Всякий движущийся объект всегда создаёт дополнительные трудности. Здесь, например, заднее сидение снимается или опускается его спинка. В центр крепится штатив, этим занимаются так называемые «грипы».
Грип — это крепежи. В команде осветителей есть такое подразделение, которое на площадке отвечает за крепёж оборудования. Отражатели, «парус» натянуть, большие рамы такие, которые либо скрывают прямые лучи солнца, либо, наоборот, отражают потоки света, — и это такие серьёзные сооружения. Или камеру перед лобовым стеклом закрепить, когда мы видим салон и, например, два портрета, — она крепится к капоту специальными устройствами. Всё это делается достаточно легко, но требует времени.
— Вы машину не ставили на платформу, Серебряков сам ведёт?
— Да, конечно, он водитель, это настоящая езда. Здесь, в салоне автомобиля, только звукорежиссёр сидит, режиссёр, оператор и фокус-пулер.
кадр 22. Фаза 2
— Вы меняли этот знак на обочине? Там ведь никак не увидеть, что написано…
— Это наш знак. Сами стойки, по-моему, уже были, но знак мы поменяли на свой: «Загорье 1,5 км», например. Потому что не ровён час — всё-таки это может попасть в кадр. Ты знаешь, это точно будет в расфокусе, потому что фокус у актёров на ушах, но всё равно — почему не поменять? Сложности никакой: вместо старого знака навешивается свой, причём он отфактурен, помят, такой «поживший» объект… Знаков у нас было достаточно: «Прибрежный», «Загорье» или, например, «Загорье 14 км» — такой знак стоит на выезде из Прибрежного.
— Это как раз один из тех элементов, которые меня особо интересуют в нашей беседе, потому что многие бы сказали: «Ну и пусть»…
— Ну да: «Пусть висит»... Нет-нет, мы их меняли.
кадр 22. Фаза 3
— Я хоть и обещал не задавать вопросов про сценарий, но всё же: у вас в фильме есть несколько моментов, так сказать, с интригой. Вот первый: они видят ментов, мы понимаем, что их сейчас штрафанут — а потом всё оборачивается шуткой. И подобные моменты потом ещё несколько раз будут. Откуда это, как?.. Поиск улыбки в фильме?
— Во-первых, есть здесь что-то вроде привета фильму Лозницы«Счастье мое». Такой добрый привет: мы с камерой за спиной водителя. Вы помните этот фильм?.. Почти с этого он начинается, первая встреча с ментами: водитель грузовичка подъезжает к посту ГАИ, где его тормозят, он останавливается — Лозница так и остаётся на спине водителя. Подходит мент, просит документы, что-то спрашивает у водилы, тот говорит: «Там же всё написано, непонятно, что ли?» — «Ах, ты борзый? Ну, давай, выходи». И начинается этот наш русский кошмар: все знают, что такое ехать за рулём и увидеть мента, который машет тебе жезлом, предлагает встать на обочине.
— И в этом смысле, конечно, это такой привет и Лознице, и всему нашему контексту российского феодального мироустройства. Когда гаишник подходит, и водитель вдруг говорит: «Чё, нехватка, сержант?» — а тот ловит шутку: «Ах, вот ты как — я сейчас тоже пошучу! Документы, товарищ водитель!» — и приставляет руку к козырьку. «А ты бляху-то с утра начистил, товарищ мент?» И вот тут мы попадаем в какое-то совершенно абсурдное пространство: «Что за дерзости такие? Это что за странный сюжет?!.» И только когда тот смеётся, снимая напряжение: «Здорово, Коля», — становится понятно, что они друзья. — И это работает.
кадр 23. Фаза 2
— Тут мы тоже попадали в режим. У нас уже к последнему дублю вот этого крупного плана мента — к четвёртому или к шестому — солнце вылезло так, что просто дальше некуда. — Это, кстати, первый крупный план в картине — и отдан он пусть значимому, но персонажу второго плана…
— Никакой специальной идеи тут нет. Было понятно, что весь этот эпизод будет решён двумя крупными планами: крупным Розина и крупным Серебрякова.
КАДР №24
кадр 24
— Собственно, это первый крупный план Серебрякова. Да и Вдовиченкова мы тоже впервые в лицо видим. Я правильно понимаю, что сперва вы сняли полностью одного, а потом, отдельно — полностью другого.
— Разумеется. Мы много сняли дублей на обоих.
кадр 25
кадр 26
КАДР №27
кадр 27. фаза 1
— А взяты эти куски из одного дубля или из разных?..
— Вот этого я сейчас уже не скажу. Тут три переключения на Пашу — и, может быть, два из одного дубля, а один какой-то фрагмент – из другого. Такое бывает, это кино. Там, где он лучше всего сыграл вот это: «Я передам. Я, бл***, передам», — тот и попал в монтаж.
— У вас были проблемы с его формой?
— А какие могут быть проблемы?.. Нет, никаких проблем. — Не знаю, у нас сейчас могут быть с чем угодно проблемы…
— А вот это верное замечание… Вообще, это форма государственного служащего, как можно запретить использовать её в фильме?.. Ну как, если мы можем купить её в магазине?
кадр 27. Фаза 2
КАДР №28
— Вот этот кадр мы мучительно снимали, просто жуть: мы два раза переснимали этот эпизод, два раза! Нам просто с ним не везло. Мы спланировали день достаточно плотно — и в первый вечер попросту не успели. Выставили камеру, закрепили её, отрепетировали, усадили актёров, поехали и… Ясно было, что снаружи уже темень. Мы сняли один только дубль в приемлемых условиях освещённости, и ещё один на удачу, но он был уже на грани видимости. Посмотрели материал — стало понятно, что одного дубля недостаточно: не сыграно всё, как хотелось бы!..
И переснимали его в другой день. А это место далеко от Териберки, ближайшее асфальтированное шоссе километрах в сорока, и всё это, помню, очень хлопотно было. И почему-то мы опять никак не успевали этот эпизод снять, ну никак!.. Поэтому обратную точку на Вдовиченкова мы снимали вообще в какой-то другой день.
кадр 28. Фаза 1
— Первое, что бросается в глаза — это расфокус как раз на Вдовиченкова.
— Тут расстояние между персонажами такое значительное, что объектив не позволял держать в фокусе обоих. Прибавьте к этому режимное состояние, то есть малую освещённость объектов: она существенно влияет на фокусное расстояние оптики.
— Камера здесь вышла за пределы салона, она снаружи. И тоже нет платформы?
— Нет, здесь нет платформы. Камера закреплена на двери, грипы привинтили её. Вернее, это как в ванной мыльница — держится на присосках. Камера крепится к такой маленькой треноге-штативу, «лягушкой» называется. У неё на концах три могучие присоски, с таким рычагом, который — ПСССС — как бы натягивает их, и они намертво липнут к гладкой поверхности. К ровной поверхности - например, к капоту или к двери, где «лягушка» держится без повреждения машины. Помимо этого камера ещё и крепится за счёт алюминиевых рам или такими широкими лентами из альпинистского снаряжения. В общем, для того, чтобы камера была в абсолютной безопасности и стабильности, используется серьёзное оборудование.
кадр 28. Фаза 2
— А вы сами где в это время?
— На заднем сидении, за спиной Вдовиченкова. И в руках у меня монитор дистанционный. — И Кричман тоже сидит с вами?
— Наверняка. Машина же у нас вместительная. В этом смысле мы ещё и эту задачу для себя решили: игровая машина вполне просторная — в задней части у неё грузовой отсек, есть пространство, где разместиться членам группы.
КАДР №29
кадр 29
— Этот кадр мы снимали уже совсем в другой день. Потому что не успевали снять камеру с одной двери, закрепить заново на другой — это занимает какое-то время, минут пятнадцать точно. В условиях, когда каждую минуту небо меняет свою освещённость, заранее ясно, что следующий кадр у тебя уходит в так называемый буфер. — Но место то же самое?
— Примерно то же самое место.
