24 ноября на наши экраны выходит фильм «Упражнения в прекрасном» — вторая продюсерская работа Гоши Куценко. Гоша в картине также сыграл и принял участие в разработке сценария — а если точнее, адаптации одноименной пьесы, которую он с коллегами играет уже второй год в театре. В центре сюжета — четверо актеров и их директор, которые отправляются на гастроли по захолустьям России. Один — рубаха-парень (Константин Юшкевич), другой — стареющий неудачник, живущий с мамой и кошкой (Виктор Шамиров, он же — режиссер картины), третий — звезда экрана (Гоша Куценко), четвертая — студентка театрального, подменяющая предыдущую актрису (Ксения Радченко). Их мир сужен до одного купе, одной гримерки, одной сцены, одной гостиницы — понятно, что в такой тесноте сразу же будешь в обиде и припомнишь каждую своему соседу. Наложим на это тонкую актерскую натуру и получим не комедию даже, а людскую драму под соусом лицедейства.Не знаю, как в спектакле, но в фильме есть тонкий баланс между профессиональным закулисьем с его актерскими буднями и всем понятными человеческими взаимоотношениями. То есть мы как бы и подглядываем, но в то же время в чем-то и где-то узнаем себя. Как результат — получилось хорошее трогательное кино о людях и для людей, которого так не хватает сейчас отечественному кинематографу. С изумительными титрами — они заслуживают отдельного упоминания, поверьте. Не без неровностей — скажем, мне лично показались немного затянутыми пейзажные зарисовки великой России (в чем я и призналась Гоше), но в этом чувствовалось желание авторов отойти от языка театра и показать то, что в спектакле сделать невозможно. При всех недочетах и некоторой наивности фильм хочется смотреть, а героям — сопереживать. Тем забавнее, что на российских кинофестивалях «Упражнения в прекрасном» были весьма холодно приняты жюри (и на «ура» — публикой). Куценко категорически недоволен тем, что случилось с показом его картины на одесском кинофестивале. «Одесса себя дискредитировала абсолютно как фестиваль. Я вообще не разбираюсь в жюри, но если б я был членом жюри, то оставался бы жюри, а не членом. Жюри было относительно публики более слабое, — клеймит Куценко в свойственной ему манере. — Ада Роговцева (я читал ее слова в Интернете) сказала, что это слишком точное актерское кино, но надо ли об этом знать зрителю. Она меня этим обескуражила: я подумал — может, она так к этой профессии относится, что для нее это были кулисы какие-то. Для меня кулис нет относительно своей жизни и профессии. Я открыт и стираю эту грань, как только могу. А вот Валерий Тодоровский, наоборот, сказал, что это такое актерское кино, фестивальное. Но это совсем не фестивальное кино, и меня это радует. Оно — зрительское».
Мы беседовали с Гошей в сентябре на петербургском «КиноЭкспо», и это был совершенно мучительный процесс. Потому что Гоша Куценко — настоящий народный артист: народ его видит и рвется к телу как в последний раз. Народ не останавливает то, что артист занят и беседует с кем-то, народ не смущает вид диктофона перед артистом — народ зазомбирован. Он перебивает, хватает артиста за плечо, просит совместное фото на память раз, два и еще с подружкой. Все это только доказало правдивость «Упражнений в прекрасном», где в одной сцене герой Куценко мертвым уставшим телом идет в гостиничный номер, а с ним и на его фоне фотографируются поклонницы. За 10 минут Гошу раз пять отрывали на «пофоткаться», так что я сдалась, но кое-что он все же успел мне рассказать.
— В каких городах проходили съемки? Зритель вот узнал на экране Тверь и очень этому радовался.
— Москва и Московская область, и еще Тверь, да.
— То есть вы не устраивали тур по стране, как ваши герои?
— Ну, послушайте, у нас же бюджет. Вы хотели, чтобы мы проехались по всем городам? Тогда это и было бы фестивальное кино. В фильме есть несколько красивых планов, которые вас раздражали и показались затянутыми. Но фильм должен смотреться умиротворенно, в нем есть все задатки хорошего фестивального творчества, созерцательные и познавательные законы. Эта картина широкая, глубокая, она в 3D — в том смысле, что 3D души человеческой.
— Вы два года играли одноименную пьесу. Насколько тяжело было перенести на экран театральный мир? От чего пришлось отказываться?
— Много сокращали, конечно — это всегда болезненно дается. Выкидывали смешные вещи, гэги, наработанные в зале. Виктор Шамиров не хотел, чтобы в картине зритель шел от шутки к шутке. Здесь юмор немножко другой, ситуационный. Это не камеди клаб, а актерские гастроли. Мы, кстати, отказались от изначального названия «Гастроли»: может, потеряем в кассе, но картину хочется все-таки отождествлять с тем, ради чего мы занимаемся этой профессией. Идя в прокат, мы, тем не менее, хотим стоять на своем: это не попсовое кино. Есть попсовое кино, я его очень люблю и занимаюсь им — но наше кино другое, оно немножко из Советского Союза, и я рад этому. В нем нет псевдоноваторских альтернатив, это кино не критикует нашу действительность, оно антикритическое. Мы завоевываем баллы, не опуская нашу Родину, а показывая ее, как есть. В этой Родине есть место всем, именно так выглядит Россия. У нас был операторский компромисс: нам нужно было снять подробно, авторски и достоверно местами некрасивую страну и проявить в этом ее красоту. Когда я смотрю сцену, где актеры собираются на кухне — в этом, конечно, есть опасные перегибы, но актеры реально идут по свету, их очень много талантливых, сидящих в театре — мне грустно от этой сцены. Вообще у нашей картины тонко плавающий жанр. Наше кино авторское, мы этого не отрицаем, у нас три автора: Виктор Шамиров, КостяЮшкевич и я. Мы триедины в лице зрителя, за нами тремя интересно наблюдать. Я был бы рад, если бы эту картину посмотрел Сокуров. Там есть гибкие штучки: из вычурной комедии картина вдруг переходит в глубокую драму, она плавает по жанру, потому что ее делали мы, люди, которые занимаются актерской драмой. Поэтому там есть очень драматичные вещи.
— А почему именно Сокуров должен посмотреть вашу картину? Чем его мнение вам важно?
— Не знаю, почему мне в голову пришли такие слова. Сокурову не нравится реформа кинематографа, которая происходит в нашей стране, и этим он мне очень близок. Я тоже против захвата нашего кинематографа ведущими продюсерскими группами, я за то, что если уж государство поощряет таланты, то пусть прислушивается не к мнению каких-то исключительных людей. Я считаю, что профессии кинопродюсера в нашей стране нет, она появится лет через 20, поэтому прислушиваться надо к именам режиссеров, именам людей, которые хоть что-то сделали, а не к тем, которые раз или два удачно соединили идею и деньги государства. Не к соединителям надо обращаться, а к творцам. И Россия, в том числе и кинематографическая, выживет, если будет держаться за творцов.
— Вот вы сейчас выступили в роли продюсера — насколько это было сложно?
— Я антитворец.
— Почему же?
— У меня антибизнес потому что. Насчет продюсера — ну, а кто бы снимал такое кино из тех продюсеров, зависимых от государства? Никто бы за него не взялся. Это кино изначально независимо по сути своей. Должен отдать дань — нас очень поддержали федералы, дали нам денег, мы выиграли тендер и получили деньги на окончание постпродакшена от Министерства культуры Российской федерации. Нас услышали и нам очень сильно помогли. Очень тяжело завертеть такую картину изначально, она ведь некоммерческая. Но, знаете, наш зритель ведь тоже некоммерческий. У нас ориентируются на молодежь от 15 лет, родители дают им деньги сходить в кино — отлично, но помимо них есть и другие зрители.
— Вы собираетесь и дальше продюсировать картины?
— И снимать тоже собираюсь. Сейчас идут первые пробы, фильм называется «Сын» — с Костей Юшкевичем в главной роли. Я снимаю его за 3 млн. рублей, поэтому артисты снимаются бесплатно, кидают меня со сроками — ненавижу актеров, отвратительные люди, думают только о деньгах. Никакого преклонения перед идеей и смыслом жизни. Ближайшие друзья бросают тебя и уходят в другое кино сниматься за деньги, вот так вот. Фильм будет о действительности.
— Это очень широкое понятие…
— Шире некуда. Я там выступаю только как режиссер, мне это очень нравится. А вот следующую картину «Фокус-покус» — там я буду и снимать, и играть в ней. Это будет кино о кино.
— То есть вы как режиссер и создатель посвятили себя фильмам об актерской профессии?
— Да, я просто больше ни в чем не разбираюсь. Хотя нет, почему – вот же, «Сын» будет о российской действительности, социуме, очень актуальных вещах, которые управляют нами.
«Упражнения в прекрасном» в нашем прокате с 24 ноября.
// Настоящее кино