«Левиафан». Разбор по косточкам. Глава 18: Дежурная часть

Рассказ о сцене в дежурной части мог бы быть совсем коротким, если б Андрей Звягинцев не решил лишний раз подчеркнуть, что свой фильм он создал во имя великого гуманистического идеала: человек свободен и личность его неприкосновенна.
Но эта глава могла бы быть и длиннее: есть у режиссёра поразительная история его собственного, скажем так, взаимодействия с нашей доблестной полицией, подтверждающая, что задержание Николая вовсе не выдумано им из головы – тут имеется и личный опыт.
Однако это мы оставили только для бумажной версии текста – для книги Максима Маркова «Левиафан. Разбор по косточкам. Режиссёр Андрей Звягинцев – о фильме кадр за кадром», которая скоро выйдет в издательстве «Альпина Паблишер».

Читать ранее:

Глава семнадцатая: Почему «Нива»?

Глава шестнадцатая: Чеховское ружьё

Глава пятнадцатая: Визит мэра

Этого парня (актёр Константин Телегин - ММ) мы привезли из Новосибирска. Он написал мне как-то письмо: «Очень бы хотел с вами поработать, дайте мне такую возможность…» Я видел его в театре, когда был в Новосибирске с премьерой «Елены», и мне он показался талантливым артистом. Я пригласил его на пробы.

И вижу: пока ещё он не чувствует разницы между театральным способом существования и способом игры в кино, старается очень, делает игру яркой, не различает пока, что дистанция между сценой и оптикой велика. Игра должна быть скромной, в берегах, и тут дело времени и практики – научится, почувствует ещё этот вкус. Вообще, я не склонен в выборе актёров так действовать, словно по знакомству делать кому-то исключение, но тут решил поддержать парня, дать ему небольшую роль – как некий билет в будущее, что ли… Со своей задачей он справился отлично.

Мне хотелось решить этот эпизод таким образом: всё, что за стеклом – слышно плохо. Эта идея меня вдохновляла. Мы видим человека, который говорит: «Быбыбы», – почему, что со звуком?!. И вдруг громкий голос Вдовиченкова: «Что, простите?» – и он уже громче: «Мымымы», – и тогда понятно, что нас разделяет стекло. А когда мы по склейке попадаем сюда, внутрь дежурки, уже даже не обязательно слышать в точности всё, что там говорит Вдовиченков.

Жизненный момент.

Это настоящая дежурная часть?

Настоящая, но бывшая, не действующая. Мы обошли с Сашей Вороновым, нашим локейшн-менеджером, три таких милицейских участка в Москве. Все они почему-то пустуют, работы там нет, и люди, которые отвечают за них сегодня, сдают эти пространства в аренду киношникам. И там очень часто, почти нон-стоп, снимают и фильмы, и сериалы. Это типичная дежурная часть, куда бы ты ни попал – везде так и будет.

Этот объект оказался лучше, чем два других. Потому что один, например, был весь выкрашен матовой краской – не глянцевой, которая отражает свет, даёт хоть какие-то блики, отражения, а матовой, совершенно глухо поглощающей свет; и было очевидно, что это покрашено для киношников, для какого-то ментовского сериала… Короче говоря, этот вот участок нам понравился больше.

В реальности это практически пустое пространство – коридор, стены и, может быть, ещё эта панель, за которой полицейские сидят. Ну вот эти распределительные щитки, наверное, были, конечно. И ещё, может быть, какая-нибудь железяка. Всё остальное, что вы видите, – монитор видеонаблюдения, лампы, разумеется, компьютер, сейф, карта, телефоны, стулья, шкафы, полки, книжечки и папки, – все эти элементы были принесены художником и ассистентом по реквизиту. Этот пустой интерьер мы обживали сами.

А полное ощущение, что вы просто зашли в действующий участок.

Нет, тут не было ничего. Второй раз я очутился здесь только в день съёмки, поэтому не вспомню сейчас, что именно было сделано. Но помню, что вот в этой комнатке было совсем пусто.

А обшарпанные стены тоже ваших рук дело?

Нет, обшарпанные стены какие есть.

Это там же коридор?

Да, всё это там же. Мы разве только эти вот кресла там выставили. Они из соседнего коридора, просто мы их сюда передвинули.

Надпись на стекле тоже ваши художники писали?

Нет, так и было. Я даже думаю, что и наглядная агитация, которая висит на стене, так там и висела. Но могли и мы притащить...

Вам не казался финал эпизода перебором: что вот герой всего лишь голос повысил – и его тут же забрали?

Нет, почему перебор? Ну вот смотрите – вышел полицейский. Мы тут стоим вместе с ними. Странная такая неопределённость. Дмитрий спрашивает у Лили водички. Он это после вчерашнего: «сушняк», так сказать. Водички нет – и, похоже, впереди их ожидает продолжительное томление. «Пошёл, с*ка, начальству докладывать» – «Начальству, думаешь?» – «Конечно. Ну а как: мы же подаём бумагу на мэра!»

Бумагу!.. На мэра!.. Это как?! Понятно, что мент прочёл, охренел от этой наглости, вышел, тут же вернулся – телефончик забыл, мы акцентируем на этом внимание. Звонит – и что-то там говорит. Кому он звонит? О чём там говорит?.. Получил бумагу – он должен её принять и всё. Это его должностная обязанность. А он пошёл кому-то названивать. Легко догадаться, что начальству: «Тут какой-то крендель пришёл, написал заяву на мэра об уголовном преступлении» – «На какого мэра?» – «На нашего, Шелевята Вадим Сергеича» – «Чего?!? Это кто такой смелый?» – «Да вот такой-то» – «Гони его на *** в шею!»

«Гони» – в смысле: бумагу не принимать! А лейтенанту ещё и фартануло: Николай давай там чего-то орать. «Эй, лейтенант, ты чё заяву мою не принимаешь?» – «А чего нарушаете?!» – и адвокату: «Я не с тобой разговариваю!..» Помните, дальше Вдовиченков мэру скажет: «Вот вы второй человек за сегодняшний день, который перешёл со мной на «ты». И тоже – представитель власти».

Первый – этот.

Этот. С какой стати он заговорил так с адвокатом, с человеком-то в галстуке?.. Видно же, что из Москвы – а ему уже по х*ру, откуда он. Ему чхать, кто ты и откуда. Он же – власть! Ему сейчас важно, что бумагу накатали – на мэра: «Ты чего, о**ел, что ли? Ты чего тут возомнил, ***ть?!? Да я щас!..» И вдруг – удачно – входят два мента с улицы! «Так! Вот этого возьми-ка! Давай его сюда, в каталажку!» – и всё, нет Николая. А этот перед начальством потом ещё и отчитается: «Посадил за нарушение правопорядка, кричал, руками махал, ударил милиционера, свидетелей целая куча…» Как у нас водится.

А может, ему так и сказали: «Вали, скрути!..» Они же могут спровоцировать всё что угодно… Ну вы что, не знаете, что ли…

Я знаю. Интересно, откуда вы это знаете?

Из рассказов людей, которые попадали во все эти тяжкие. Слушайте, целый массив текстов уже существует на эту тему! От Шаламова до сегодняшней неангажированной журналистики. О практике, которая не стала литературой, я уже и не говорю. Это же очевидные для многих вещи.

Вы спрашиваете, откуда я это знаю? Странно – я ж не в колбе какой вырос. Я плоть от плоти этой страны с генетическим уже её чувством бесправия и каким-то извечным холопским презрением к человеческому достоинству.

Не секрет, что вас в связи с «Левиафаном» не раз обвиняли в том, что вы якобы снимаете про то, чего не знаете. Мол, выдумали себе там что-то из головы…

Знаете, что меня поражает?.. Каждый, кто живёт в России достаточно долго (в двадцать лет огонь романтизма ещё может играть с нами в прятки), всякий, кто ведёт уже сознательную, самостоятельную жизнь – каждый знает всё это. Враньё о том, что такого, как в «Левиафане», не бывает, для меня просто поразительно!

Когда мы создавали этот фильм, я был уверен, что он стоит на защите таких важнейших понятий, как неприкосновенность личности, справедливость, достоинство, частная собственность, право. Фильм всем своим существом призван защищать в человеке его чувство свободы. Гражданский пафос картины – в яростном протесте против тотального беззакония, в котором мы с вами привычно обретаемся. Этот фильм и создан-то только во имя этого гуманистического идеала: человек свободен и личность его неприкосновенна!

Можно кивать на чужой опыт двойных стандартов и на несовершенства правовых институтов, сыпать справедливыми претензиями в адрес фактического отсутствия декларируемых свобод в странах, называющих себя демократическими, но какой в этом прок, если в твоей родной стране нет уважения к человеку, к требованию справедливости; если у огромного большинства граждан в самом строе их мыслей нет ясного понимания, что без приоритета права, без главенства закона, равного для всех без исключения, общество наше стагнирует в плену религиозных камланий, бесправия и беззакония; мы алчно проглатываем друг друга, как ненасытные варвары, и дичаем в своём равнодушии к человеку.

Фильм кричит об этом, ведь он провозглашает личность человека – притом любого, не нам судить – как главную ценность человеческого сообщества. К нашему с вами сожалению, эти идеи всегда оставались только умозрением, а точнее сказать, утопическим идеалом некоторых гуманистов-интеллектуалов и никогда – практикой государственного строительства. Но нельзя забывать о ценностях этого идеала, нужно стремиться удерживать в пространстве культуры эту – пусть утопическую – эталонную меру.

Как же можно быть таким слепым, чтобы, посмотрев «Левиафан», не разглядеть этого?! Это просто поразительно.

Я как-то ненароком вновь свернул на ту смысловую часть, от которой сам изначально намеревался держаться подальше…

Похоже, мы этого не избежим. Но мне кажется, хорошо, что мы цепляем и такие темы. Потому что если это будет рассказ только о количестве дублей, освещении, командах для массовки и ракурсах – думаю, в какой-то момент всех это просто укачает. Так что если мы с вами будем добавлять сюда какие-то смысловые вещи – хуже от этого не станет.

Полицейские в этой сцене – массовка?

Это актёрствующие статисты, кажется так.

А если б вы не захотели снимать дежурную часть в Москве, то повезли бы их всех туда, на берег Баренцева моря?

Нет, конечно. Там для подобных целей мы приглашали актёров из театров Мурманска и соседних с ним маленьких городков.

Читать далее: Глава девятнадцатая: Секретарша прокурора

в блог | подписаться на rss 

© COPYRIGHT 2000-2009 Настоящее кино - Главная Киноафиша страны ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ | РЕКЛАМА
Издается с 13/03/2000 :: Перепечатка материалов без уведомления и разрешения редакции возможна только при активной гиперссылке на www.FilmZ.ru
Координатор проекта Themes.ru, главный редактор on-line журнала Настоящее КИНО Александр С. Голубчиков
программирование Александр Десятник, Юрий Римский :: хостинг предоставлен провайдером Qwarta.ru
Журнал "про Настоящее кино" зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство ПИ № 77-18412 от 27 сентября 2004 года.